Долгий путь в лабиринте

Саша быстро посмотрела на него.

- Не шучу, - сказал Кузьмич и снова улыбнулся.

- Погоди, погоди... Выходит, он уже знает? Знает и дал согласие?

Кузьмич кивнул.

- А мне ни слова не сказал! - пробормотала Саша. - Глядел на меня ясными глазами - и ни звука. Когда же вы успели встретиться?

- Два часа назад. Так что он не успел еще глядеть на тебя ясными глазами... Словом, знал, что ты согласишься. Вот только беспокоился: как все будет с Лолой?

Саша вздохнула, плотно сжала губы.

- Может, побудет с бабушкой? - осторожно сказал Кузьмич. - А нет - так заберу к себе. То есть в семью моей сестры. Я ведь тоже не бог весть какой домосед...

- Поедет к бабушке, - сказала Саша. - Та давно ее зовет.

- Ну, ежели так, - значит, решено. Отправь дочку пораньше, как только сможешь. Приказ о твоем перемещении не замедлит. Будешь откомандирована ко мне. Предстоит немалая подготовка. Да и поездить придется, пока доберешься до места... Но обо всем этом - в свое время.

Саша встала. Поднялся с места и Кузьмич, обнял ее за плечи, посмотрел в глаза.

- Нет ли сомнений, иных причин?..

Саша покачала головой.

- Все же подумай. Если вдруг откажешься - тебя не упрекнут, поймут правильно.

- Мы все решили... Я вот о чем, Кузьмич. Сегодня довелось встретиться с одним человеком. И теперь я вспомнила о нем: может, пригодится?..

И Саша рассказала об операторе с нефтеперерабатывающего завода Готфриде Пиффле.

- Ну что ж, - сказал Кузьмич. - Это интересно. Спасибо, Саша.

- Еще я хотела бы спросить... Тебе решительно нельзя появляться в городе?

- А что такое?

- Пообедал бы у нас. Я знаешь какая хозяйка!

- Не в этот раз. - Он взглянул на часы. - Очень трудно со временем.

- Сегодня же уезжаешь?

- Есть спешные дела...

Они вышли из комнаты. Хотя широкие листья разросшихся инжирных деревьев плотно загораживали солнце и на веранде господствовал сумрак, здесь было куда жарче.

Постояли, перед тем как расстаться.

Остро пахло укропом, мятой. К этим ароматам примешивался едва уловимый запах дыма. Было знойно и тихо. Даже море не так шумело лишь изредка можно было расслышать слабые всплески воды у песчаного пляжа.

- Тишина, - сказал Кузьмин. - Тишина и покой.

Будто нет на свете фашизма и прочей мерзости и тебе не надо снова готовиться в трудную командировку.

- Опять в банду.

- В банду - ты это верно заметила. Но теперь все будет посложнее. Однако и ты ведь не та, что была прежде. Опыта прибавилось. Да и у нас совсем иные возможности.

ПЯТАЯ ГЛАВА

По утрам в теплое время года в берлинском парке Тиргартен можно было встретить десятки всадников. Сюда на прогулки по аллеям для верховой езды собиралась столичная знать - похвастать породистыми конями, покрасоваться...

Сегодня небо хмурилось, низкие тучи предвещали дождь, и на пустынных аллеях можно было увидеть только служителей, сгребавших в кучи валежник и опавшие листья.

В девять часов утра тишину парка нарушил приглушенный стук копыт. Появился конник, по виду - типичный фланер: черный сюртук с закругленными полами и черный шелковый котелок, серые бриджи, черные сапоги с короткими мягкими голенищами. Он был средних лет и, видимо, небольшого роста: на крупном золотисто-рыжем жеребце казался и вовсе маленьким.

Конь горячился, пританцовывал от нетерпения. Всадник ослабил повод, и жеребец поскакал укороченным манежным галопом.

Неподалеку по велосипедной дорожке двое слуг в униформе из зеленого твида катили кресла на колесиках, в которых сидели пожилой оберст с перебинтованной ногой и старуха.

Всадник на рыжем жеребце проскакал мимо. Оберст и старуха прервали разговор и посмотрели ему вслед.

- Боже, - сказала старуха, брезгливо улыбнувшись, - как дурно держится он в седле! Горбится, дергает локтями при каждом прыжке лошади.

- А лошадь хороша! - Оберст даже прищелкнул языком от удовольствия. - Точно такая, помнится, была у меня в Африке... - Он вздохнул, покрутил головой, как бы признавая, что потерянного не вернешь.

- Лошадь хороша, а наездник ни к черту! - упрямо сказала старуха. - Можно только удивляться, что таких увальней берут в кавалерию.

- С чего ты взяла, что он кавалерист?

- Следом скачет слуга. Погляди на него и все поймешь.

Теперь и оберст увидел второго всадника. Это был солдат. Он сильно отстал и стремился догнать того, кто ехал впереди.

- Ординарец, а не слуга, - наставительно сказал оберст. - Ты же видишь: он в мундире.

- В том-то и штука, что на нем мундир драгуна. Вот я и делаю вывод: если слуга драгун, то его хозяин тоже кавалерист.

- Все же моряк, а не конник.

- Так он знаком тебе?

- Немного... Еще недавно был командиром береговой охраны в Свннемюнде. Недавно вот перебрался сюда. Говорят, получил какую-то должность в одном из тыловых управлений ОКВ1. Что ж, будет тянуть лямку, пока не выслужит пенсию.

1 Главное командование германских вооруженных сил.

- Как его имя?

- Кажется, Канарис. - Оберст наморщил лоб, припоминая. - Ну да, капитан цур зее2 Вильгельм Канарис.

2 Чин в гитлеровских ВМС, соответствовал званию капитана первого ранга

Между тем всадник продолжал прогулку. За поворотом аллеи он пустил коня шагом.