Долго без тебя

Патрик смотрел на Мюренн и не мог поверить в происходящее. «Каково ей сейчас? Что она чувствует? Я себя чувствую сумасшедшим. Но я-то дома…» Гостья из прошлого сидела в кресле, откинувшись на спинку. Взгляд не отрывался от люстры. Только прерывистое дыхание и блестящие глаза выдавали ее состояние.

Прошло около часа, прежде чем девушка смогла себя более или менее взять в руки. Дождь к тому времени уже закончился, тучи развеяло, и лучистое солнце фонтаном выбрасывало теплый золотистый свет на ярко-голубое небо. Единственным напоминанием о недавно прошедшем дожде остались серебряные капли на пока еще зеленых листьях.

— Вы говорили, что в деревне есть церковь.

Мужчина некоторое время рассматривал ее, затем кивнул.

— Да, конечно. Может быть, вам нужно в туалет?

— О'Браен, говори сразу, что это такое! Потому что я тебя не понимаю! — Тот покраснел. «Как маленьким детям об этом рассказывают?»

— Я Мэри позову. — «Мне стыдно? Мне стыдно, что я все сложности перекладываю на плечи Мэри. Аааа! А как еще-то?! У нее хотя бы опыт воспитания меня есть». — Идем, лучше сами ее найдем.

Мюренн себя чувствовала просто отвратительно, хуже было только на похоронах Винни. «Знает ли она, что со мной происходит?»

Все, кто плохо был знаком с местной целительницей Винни О’Кифф, считали ее вредной жестокосердной старухой, иногда взбалмошной, иногда нетерпимой, но всегда справедливой. Всегда и во всем. По мнению Мюренн, этой женщиной следовало восхищаться, так как не каждый из мужчин обладает такой обезоруживающей смелостью говорить всем и всегда правду, только правду и ничего кроме правды. К ней не приходили за утешением или сочувствием, а ведь, несмотря на свою жесткость, Винни была очень доброй и теплой. Ее объятия как никакие другие могли утешить. И именно этих объятий сейчас не хватало девушке. «Как же ты далеко, мама!»

Слезы снова стали резать глаза. Как же Мюренн их не любила! Считая, что плакать можно только из-за кого-то, кого-то стоящего, ну уж никак не из-за страха! А она вот-вот разревется из-за постыдной трусости, которой Винни никогда не терпела, чему научила и названную дочь.

Горло сдавило тисками, большой ком мешал сглотнуть, и челюсть неприятно сводило, как в преддверии тошноты. «Почему я?» Этот вопрос постоянно крутился в ее голове. Ее мучил только этот вопрос, он кружил, как стая летучих мышей: не причиняя вреда, но наводя самый настоящий ужас. Тяжелая и какая-то пустая голова, казалось, развалится вот-вот на две части, словно спелая тыква.

Потом вспомнились слова Патрика о том, что в деревне есть церковь. «Там, там я смогу помолиться и успокоиться… У меня даже нет трав, чтобы сделать успокаивающий отвар… Что?»

— …туалет? — Девушка нахмурилась: «Опять! Туалет? Это еще что такое?!» Она начала злиться:

— О'Браен, говори сразу, что это такое! Потому что я тебя не понимаю! — «Что уж скрывать! Он читать умеет! Образованный! Языки даже другие знает! Пусть рассказывает! Учит меня, необразованную!»

Хозяин дома ошарашенно уставился на нее, и на его лице отобразилось странное выражение, будто он не знает, что делать. Но, видимо, он все-таки знал, так как после пары глубоких вздохов подошел к Мюренн, взял за руку и повел за собой, как маленького несмышленого ребенка. И, надо заметить, девушка сейчас себя чувствовала именно так. Однако, когда Патрик О’Браен держал ее за руку, было гораздо спокойнее. И все невзгоды прятались, как закатное солнце в море. И все становилось хорошо, и слезы высыхали сами собой: «Так утешать могла только мама». И девушка даже не обращала внимания, куда они идут. Просто шла за мужчиной и верила, что если он рядом, то все будет хорошо.

Мюренн шла за ним с разинутым ртом, что вызывало улыбку, которую Пат еле сдерживал. И, пожалуй, это была за сегодняшнее утро первая улыбка, не заглушаемая негодующими эмоциями и дурными предчувствиями из-за шокирующих событий.

«Мда, — усмехнулся Патрик, — «Алиса в стране чудес» отдыхает. Все чудесатее и чудесатее. Мог ли Кэрол такое предположить? А что будет, если она увидит автомобиль? Или еще что-нибудь?»

— Мэри, отведи Мюренн в туалет, пожалуйста. — Бодрый голос ни на мгновение не обманул пожилую экономку, ее вообще обмануть было невозможно, не стоило и пытаться. Особенно, если учесть, что она знала его ровно с того дня, когда дико орущего недовольного долгой дорогой младенца привезли из роддома. Правда, тогда она являлась его няней.

— Он так и не рассказал мне, что это такое. — Женщина насмешливо посмотрела на воспитанника — тот отвел глаза, а на щеках выступил неяркий румянец.

— Мы собираемся потом сходить в церковь. Пойдешь с нами?

— Я лучше займусь обедом. А вы сходите без меня. Идем, Мюренн, я покажу тебе, что такое туалет. — Девушка с недоверием посмотрела на Мэри, а потом вопросительно на Патрика, и пошла следом за экономкой только, когда мужчина ей ободряюще улыбнулся и подтолкнул.

— Я буду ждать тебя здесь.