Долгое дело

Добровольная исповедь. Кто их придумал, эти исповеди?.. Жан-Жак Руссо? Я приняла три рюмки мятного ликера, а на душу вместо благодати легла тоска осенняя.

Все у меня есть. Чего ж я хожу по квартире, как цепной пес? Я приняла еще рюмочку, итого семь.

У меня нет будущего. Ну что впереди? Деньги? Они я сейчас есть. Слава? Теперешней хватает. Любовь? Не думаю, что в будущем мужики будут интересоваться мною больше, чем сейчас.

А с другой стороны, у всех будущее одно — в земельку. Работаешь, хлопочешь, маракуешь, крутишься, от кого-то спасаешься (это я про себя), кого-то ловишь (это я про вас) — и что же? Казалось бы, за все за это положен рай. Так нет — смерть без всякого рая. Не обидно ли?

Кстати, мята, которая в ликере, способствует умственной деятельности.

Калязина опять переоделась и вышла из дому: серенький плащик, отцветшая косынка, грубые чулки, рассохшиеся туфли. Волосы торчат прошлогодней травой. Ни грамма косметики. Одета под денек, который так и не выжил после ночного дождя.

Она не сомневалась, что за ней следят. Господи, дожила — следят, как за шпионкой. Нужно узнать у юристов, законен ли подобный надзор. Конечно, законен: свободы не стесняют, не трогают, а смотреть на себя не запретишь.

Она дошла быстрым шагом до метро и проехала до конечной остановки. Выйдя на землю, Калязина огляделась, словно не узнавала города. Вроде бы никого. То есть людей полно, но кто из них?.. Она села в троллейбус, в первый, какой подошел. И ехала тоже до кольца, до нового микрорайона, который встал из сегодняшнего тумана инопланетным поселением.

Калязина приостановилась, разглядывая дома. Все одинаковые, вроде гигантских силикатных кирпичей. Она выбрала, который поярче — с зеленью на балконах и сквериком у парадных, надеясь увидеть там скамейку со старухами.

Но погода всех праздных с улицы вымела. Пустая скамейка блестела водой и холодом, как плоская лягушка. Нет бабусек. Раскидывая мозгами и логикой… Дом новый, заселен, скорее всего, в прошлом году. Значит, половина тут деревенских. Вани-Мани, Феди-Парани… Поэтому Фекл и Матрен тревожить не надо. А вот Зинаид, Вер и Ларис…

Где-то высоко, может быть на последнем этаже, хлопнула дверь. Калязина дождалась — из парадной вышла старуха с рюкзаком пустых бутылок. Видать, сынок послал.

— Извините, гражданка, — зашлась в улыбке Калязина, — не могу найти одну женщину. Звать вроде бы Валентиной, живет в этом доме…

— Валентина? Не знаю такой.

Старуха ничего знать и не могла, занятая неподъемным мешком.

— Мамаша, я приехала с дикого Севера, уделите мне секундочку.

— Чего?

— Ищу молодую женщину, среднего роста, симпатичную…

— Тут и все молодые да симпатичные.

— Ну, такая вся из себя.

— Так, может, Райка Фортепьянцева из ателье?

— Раиса, да-да…

— Она и верно, вся из себя.

— Как же я запамятовала: Раиса Фортепьянцева. В какой она квартире?

— В тридцать первой. С работы приходит в шесть, а то и опосля семи.

— Спасибо, я опосля и приду, — пообещала Калязина, бросая взгляд на номер дома: шестнадцатый, улица Тополиная.

Она оторвалась от уже заинтересованной старухи и легко пошла к центру, до которого было километров двадцать. Такси, случайно докатившее сюда, подвернулось как по заказу — Калязина схватила его на лету. Она села на заднее сиденье — с шофером никогда не садилась, — устало назвала адрес:

— Красный переулок, дом три.

Если за ней следят, то как они теперь… Неужели тоже на машине, с рацией, как показывают в кино? Это хамство, она все-таки не шпионка и не убийца. Калязина обернулась — сзади ехал самосвал…

Через полчаса она позвонила в квартиру. Там что-то упало, кто-то пробежал, где-то выключили музыку. Калязина ждала, зная, что пришла, как нагрянула. Дверь приоткрылась.

— Вы? — удивленно пропела ассистентка.

— Я, милочка. Без приглашения, без звонка.

— Входите же.

В передней Калязина сняла плащ и сдернула косынку под удивленным взглядом ассистентки, никогда ее не видевшей в таком бедном наряде.

— Аделаида Сергеевна что-нибудь случилось?

— Пока еще ничего.

Они прошли в комнату. Вера растерянно опустила руки, не зная, что сказать и что предложить своей начальнице, которая впервые была в ее квартире, да еще так внезапно, да еще в такой одежде.

— У вас ко мне дело?

— Дай отдышаться.

— Кофейку выпьете?