Долгое дело

— По телефону вы сказали, что разговор не про недостачи…

— Нет-нет, — заверил Петельников. — Про скисшее молока.

— Господи, вредительство, что ли, какое?

— Есть подозрения, — солидно заверил Леденцов.

Петельников кивнул: мол, начинай. Леденцов растопыренной пятернёй поставил рыжие волосы дыбом и хитровато спросил:

— Давно молоком торгуете?

— Лет десять…

— Ничего не замечали?

— Чего ничего не замечала?

Анна Григорьевна была женщиной весёлой — на её загорелое крупное лицо то и дело падала улыбка, тут же ею сгоняемая. Видимо, помнила, что говорит с работниками милиции.

— Какой-нибудь подозрительности. К примеру, знаете, как воруют карманники? Обязательно левой рукой в правый карман.

— Не знаю, не воровала.

— Анна Григорьевна, — Кашина откусила печенье, жмурясь от удовольствия, — корицу клали?

— И корицу, и кардамон.

Хозяйка дала свободу улыбке, наконец-то показав, почему не давала ей свободы раньше, — зубы, крупные и редкие зубы, может быть слегка выступавшие. Но они не замечались, отвлекаемые добродушной улыбкой.

— Не подумайте, что мы не можем. Сейчас, знаете ли, наука на высоте, сказал Леденцов, упёршись в хозяйку немигающим взглядом, но продолжая жевать печенье.

— А я и не думаю.

— Допустим, вас убьют, а труп сожгут… Так эксперты по костям скажут, кто вы были — мужчиной или женщиной.

— А могут эксперты узнать по костям, дураком был человек или наоборот? — заинтересовался наукой Петельников.

— Дурак, товарищ капитан, категория не научная.

— Зато реальная, — лениво возразил старший инспектор.

— Анна Григорьевна, плед на тахту сами вязали? — Кашина разглядывала комнату.

— Сама, шерсти было не напастись, — улыбнулась хозяйка во всю ширину лица, позабыв про свои зубы.

Петельников вдыхал запах ванили, а может быть, корицы с кардамоном. В детстве, в их неустроенной семье, никогда ничего не пекли. В квартирах приятелей стоял тёплый дух пирогов. И ванили, а может быть, корицы с кардамоном. С тех пор эти запахи значили для него не только сдобу, а прежде всего семейный уют. Интересно, печёт ли Светлана Пленникова? И любит ли ваниль и корицу с кардамоном?..

— Допустим, вашу квартиру обокрали… Эксперт по микрочастицам опознает преступника.

— Уж лучше бы не обокрали.

— Допустим, в парадном на вас напал мужик…

— Ешь печенье, — приказал Петельников.

— Да, угощайтесь, — поддержала хозяйка.

— Анна Григорьевна, одна живёте? — спросила Кашина.

— А как вы узнали?

— По односпальной тахте, — успел вставить Леденцов.

Петельников скосил на него осатанелый взгляд. Леденцов ринулся пить чай мелкими и быстрыми глотками, закрыв лицо громадной чашкой.

Хозяйка вздохнула, адресуя этот вздох Кашиной.

— Одна. Был муженёк…

— Развелись?

— Не человек, а низменность. Посудите сами… Год пил, год сидел и год как вышел. Пораскинула своими потрохами: чего ж так век-то свой заедать?.. И вот одна. Да ведь вы ж ко мне пришли не про муженька слушать…

— Нас цистерна интересует, — согласился Петельников. — Анна Григорьевна, а где-нибудь по дороге не могли её открыть?

— Она ж ко мне приходит опломбированная.

— Ну а во время торговли?

— Господь с вами! На неё лезть надо.

— Почему ж молоко скисло?

— Не ведаю.

— Я вам скажу, — мрачно пообещал Петельников.

— А вы знаете?

— Женщина сквасила его взглядом.

Они ждали её смеха или хотя бы улыбки. Но, помолчав, Анна Григорьевна задумчиво согласилась:

— Глаз бывает очень вредный. В нашем селе Перерытое жила тётка Баиха. Посмотрит на ведро парного молока — и всё, простокваша. Глянет на четверть самогона — и всё, можно не пить, в нём ни одного градуса не осталось. Лягушек взглядом убивала…

— Вредный пережиток, — не выдержал Леденцов.

Петельников воззрился на рыжую копну волос.

— Я к тому, товарищ капитан, что, допустим, ведро можно сквасить и взглядом, а цистерну литров на пятьсот взгляд одного человека не возьмёт.

— Могли плохо и вымыть, — заметила хозяйка.

— А Калязина покупала молоко до прихода в прокуратуру, уже зная, что оно кислое, — добавила Кашина.

Петельников опустил руку в карман, достал несколько фотографий Калязиной и рассыпал из перед Анной Григорьевной:

— Видели эту женщину?

— Нет.

— Молоко она когда-нибудь брала?

— Не запомнилась.

Хозяйка виновато оглядела гостей, которых ей так не хотелось огорчать.

— Анна Григорьевна, я потом запишу рецептик этого печенья? — спросила Кашина.

— Ради бога…

Тут Петельников обратил внимание на это печенье, которого в громадном блюде осталось несколько штучек. Леденцов жевал его с праздничным воодушевлением.

— Корица-то вредна, — буркнул ему Петельников.

— А что от неё?

— Корой покроешься.

— Пусть кушает, я ещё принесу.

— Ему уже хватит. Анна Григорьевна, вспомните какие-нибудь детали того дня, которые показались вам необычными.

— Да нет таких деталей…

— Тогда расскажите подробно, как шла торговля.

— Обыкновенно. Стоит очередь, я наливаю в бидоны, получаю деньги… Бывает, что у меня нет сдачи. Тогда покупатель идёт менять в булочную или ждёт, пока я насобираю рублей. Ну случается, краник заедает. Беру молоточек, стукну раз… Чей-нибудь бидон пролью, бывает… А что ещё?