Долгое дело

Он выбил в кассе чеки на сыр без дырочек, масло несолёное, майонез столовый и приткнулся к маленькой очередишке из трёх человек: первым был старичок, тянувший свою дрожащую руку, за ним — солидная дама уже в зимнем, омехованном пальто и старушка, разумеется с бидончиком. Продавцу работы на пять минут.

Боковым близоруким зрением Рябинин увидел рослого парня в голубой спортивной куртке, который вёл за плечи такую же высокую девицу почти в такой же спортивной куртке. Они шли по центру торгового зала независимо и как-то значительно, будто их снимали для кино. И Рябинину внезапно подумалось, что старичок не успеет дотянуть до продавца свой вздрагивающий чек.

Девица остановилась поодаль. Парень, не замедляя своего рассекающего хода, почти наскочил на старика и протянул чек из-за его головы далеко вперёд, за весы.

— Землячка, взвесь килограммчик чайной!

— А очередь? — удивился старик, поправляя сдвинутую парнем шляпу.

— Спешу, папаша.

— Молодой человек, станьте в очередь, — потребовала дама, надавив на старика, но тот упирался в валунную грудь парня.

— Мамаша, не устраивай ложных склок.

— Обращайтесь ко мне на «вы»! — вспыхнула дама, покрываясь прилившим жаром.

— Грубость не спадает, — тихо и философски произнесла старушка с бидоном как бы только Рябинину.

Продавщица сонно ждала конца схватки, чтобы взять чек у победителя.

— Не пущу! — тонко отрезал старик и зачем-то снял шляпу.

— Петь, дьявол с ними, — издали сказала девица.

Она лениво разглядывала очередь. И как на её лице виделись лишь горевшие красные губы, так и под распахнутой курткой простодушный вал груди скрадывал всю фигуру.

— Видать, варвары со стажем, — опять сказала старушка для Рябинина.

— Имейте совесть. — Старик положил шляпу на стекло прилавка, словно она закрыла бы путь для безочередных чеков.

— Говорить им про совесть равносильно метанию бисера в известной ситуации, — распалилась дама.

— А одёжка на них по моде, — заметила старушка совсем уж про себя, будто разговаривая со своим бидоном.

И промелькнуло, исчезая…

…Серость всегда идёт в ногу с модой…

— Да мы спешим, — рассвирепел парень и нажал так, что вся очередь сдвинулась на необходимые ему полметра.

— Позовите настоящего мужчину! — крикнула дама, обернулась, и её поисковый взгляд прошёл мимо Рябинина, не коснувшись.

Но мужчина нашёлся — старик, который с неизвестно откуда прилившей силой наподдал парня плечиком и вернул упущенные полметра. Парень на секунду застыл, удивлённый неожиданным отпором.

— Знаешь, почему я не начищу тебе вывеску?

— Почему? — наивно попался старик.

— Потому что ты старый, как дерьмо мамонта.

И пошёл к девице, которая улыбнулась его шутке.

Рябинин, тугодумно зревший всё это время, ощутил холодок в желудке, словно туда скатилась льдинка. Он глубоко вздохнул, пытаясь растопить её тёплым воздухом, и тремя быстрыми шагами догнал парня. Тот уже стоял рядом с девицей, плотски ощупывая её плечи.

— Извинитесь перед старым человеком, — тихо попросил Рябинин.

— Чего-чего?

— Извинитесь перед ним.

— Мужик, иди-ка к детишкам, — посоветовал парень, ещё теснее прижимаясь к девице.

Рябинин взял его за локоть. И тогда увидел белёсое лицо вблизи, перед стёклами очков. Светлые глаза, не признающие преград, — глаза записного любимца женщин, принимавших наглость за мужественность. Широкий раздвоенный подбородок. Выше Рябинина на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать.

— Извинитесь, — громче потребовал Рябинин.

— Отпусти руку. — Теперь понизил голос парень, как его понижают перед каким-то решительным шагом.

— Извинитесь.

— Я сейчас так тебе врежу по очкам, что ты пластмассы не соберёшь.

— Извинитесь немедленно, иначе я…

Что-то блеснуло…

…Рябинин сидел на полу и слепо шарил руками вокруг себя. Кто-то подал ему очки, которые чудом уцелели. Кто-то пытался его поднять, но он встал сам, непонимающе оглядывая людей. Кто-то что-то говорил и доказывал. Кто-то звонил в милицию. Кто-то держал этого парня. Кто-то взял рябининские мешки… И только там, в райотделе, он пришёл в себя и ощутил сильную боль в нижней челюсти и какие-то цокающие стуки в затылке.

В комнате дежурного сбилась нервная толпа. Парень, где-то потерявший свою девицу. Двое мужчин, скорее всего, рабочих, которые схватили его в магазине. Старик, нервно комкавший многострадальную шляпу. Дама в мехах, которая приволокла рябининские мешки. Старушка с бидоном — нет, почему-то без бидона.

— Сергей Георгиевич, вы? — удивился дежурный.

— Я, — нехотя подтвердил Рябинин.

— Что за сабантуй? — Петельников вошёл в дежурку, вопрошающе присасываясь взглядом к Рябинину.

Дежурный коротко рассказал. Инспектор вроде бы не поверил и повернулся к свидетелям. И уж потом к задержанному:

— Как звать-то?

— Пётр, — нехотя ответил парень.

— У меня, Петя, есть одно мучительное сожаление. Лет десять назад я отказался от двухнедельной поездки в Крым, данной мне в поощрение за поимку Васьки Лохматого. Ты, Петя, прибавил ещё одно — я теперь всю жизнь буду сожалеть, что не оказался в магазине вместо этого гражданина в очках.