Долгое прощание. Обратный ход

Для меня, по крайней мере. Мне оно доказывает одно – что у него не было другого выхода. В такой переделке некоторые люди – называйте их слабыми, мягкими, сентиментальными, как вам больше нравится, – могут пойти на то, чтобы спасти других людей от очень шумного и неприятного скандала.

– Это невероятно, – возразила она. – Из–за этого не кончают с собой и не подставляют себя нарочно под пули. Сильвии уже не было в живых. Что касается ее сестры и отца, они не нуждались в защите от скандала. Люди с деньгами, м–р Марлоу, вполне могут сами за себя постоять.

– Ладно, я ошибся с этим признанием. Может, я вообще во всем ошибаюсь.

Вы, кажется, очень рассердились. Хотите, я уйду, а вы спокойно допьете свою «лимонную корочку».

Внезапно она улыбнулась.

– Извините. Вы, кажется, говорите всерьез. Я было подумала, что вы не столько Терри пытаетесь оправдать, сколько себя. Теперь я вижу, что это не так.

– В чем мне оправдываться? Я сделал глупость, получил за нее сполна. Не спорю – его признание меня выручило. Если бы его привезли сюда и судили, мне, наверное, тоже что–нибудь пришили. В лучшем случае, это стоило бы мне таких денег, что век не расплатиться.

– Не говоря о вашей лицензии, – сухо заметила она.

– Наверное. Раньше вообще любой блюститель с похмелья мог ее отнять.

Теперь стало немножко по–другому. Вас вызывают в комиссию штата, которая ведает лицензиями. Они не большие поклонники городской полиции.

Пригубив коктейль, она медленно произнесла:

– Теперь, когда все позади, вам не кажется, что все было сделано правильно? Ведь не было ни суда, ни заголовков в газетах, никого не стали обливать грязью – просто ради сенсации, не думая ни о правде, ни о правилах честной игры, ни о чувствах ни в чем не повинных людей.

– А я о чем толкую? А вы сказали — «это невероятно».

Она откинулась назад, прислонившись затылком к изгибу диванной спинки.

– Да, невероятно, если только ради этого Терри Леннокс покончил с собой. Но суд принес бы всем только горе – это несомненно.

– Я бы еще выпил, – заявил я и помахал официанту. – Чувствую ледяной ветерок у себя на затылке. Вы, случайно, не родственница Поттеров, м–с Лоринг?

– Сильвия Леннокс – моя сестра, – просто ответила она. – Я думала, вы знаете.

Подрулил официант, получил от меня срочное задание. М–с Лоринг, покачав головой, сказала, что больше не хочет. Когда официант отбыл, я сказал:

– Старик Поттер – извините, м–р Харлан Поттер – так ловко замял это дело, что я вообще мог не знать ни про какую сестру.

– Вы преувеличиваете. Мой отец не всесилен, м–р Марлоу, – и уж вовсе не так жесток, У него действительно очень старомодные взгляды на частную жизнь.

Он никогда не дает интервью даже собственным газетам. Никогда не фотографируется, не выступает с речами, путешествует чаще всего в машине или в собственном самолете со своими людьми. Но при этом он очень человечен.

Терри ему нравился. Он говорил, что Терри ведет себя как джентльмен двадцать четыре часа в сутки, а не только пятнадцать минут от приезда гостей до первого коктейля.

– Под конец он вроде как сорвался. Я имею в виду Терри.

Официант притащил третью «лимонную корочку». Я попробовал и стал водить пальцем по стакану.

– Смерть Терри была для отца большим ударом, м–р Марлоу. Вы сейчас опять будете иронизировать. Не надо, пожалуйста. Отец понимал, что кое–кому покажется, будто все это разыграно, как по нотам. Он бы предпочел, чтобы Терри просто исчез. Если бы Терри попросил ему помочь, по–моему он бы откликнулся.

– Вряд–ли, м–с Лоринг. Ведь убили его родную дочь, Она раздраженно дернула плечом и холодно взглянула на меня.

– Боюсь, это прозвучит жестоко, но отец поставил крест на Сильвии. При встречах он с ней почти не разговаривал. Если бы он захотел высказаться, хотя этого никогда не будет, то я уверена, он бы заявил, что сомневается, будто ее убил Терри. Так же, как вы. Но раз Терри нет в живых, какая разница? Они с Сильвией могли погибнуть в авиакатастрофе, при пожаре, разбиться в машине. Если ей было суждено умереть, то уж лучше сейчас. Через десять лет она превратилась бы в старую ведьму, помешанную на сексе, вроде тех жутких женщин, которые иногда являются на приемы в Голливуде. Отбросы международного высшего света.

Я вдруг дико разозлился, сам не знаю на что. Встал, заглянул за перегородку. Соседняя кабинка была пуста. Подальше какой–то парень в одиночестве тихо читал газету. Я плюхнулся обратно на сиденье, оттолкнул стакан и перегнулся к ней поближе. Правда, мне хватило ума не повышать голос.