Долгое путешествие

- Дело не в деньгах, - Рудольф раздраженно отмахивается. – То событие подорвало доверие моих редакторов ко мне. Мне больше не поручают серьезных расследований. Так, мелкая криминальная хроника, войны третьесортных молодежных банд, преступления африканских мигрантов и преступления против них. У нас спокойно. Материала мало, скучно. Вот, правда, буквально на днях попался чрезвычайно интересный случай. Рассказать?

- Конечно.

- Еноты. Точнее, выездной контактный зоопарк с енотами. Приезжали в богатые дома на детские праздники, устраивали представления, все умилялись и радовались. Ну, вы же знаете енотов – им невозможно не умиляться. Эти лапки, эта шерстка, эти умные глазки. Ну, так вот. Пока одни енотики устраивали представление и отвлекали владельцев дома и их гостей, еще несколько специально обученных енотов ходили по дому, залезали во все ящики и собирали украшения. Обучены были искать специально металлы, особенно золото, и драгоценные камни. А потом незаметно приносили их своим дрессировщикам и, как ни в чем не бывало, присоединялись к представлению. Ну, кто заподозрит в этих милашках профессиональных ворюг? Двенадцать домов, Жерар, успели обокрасть, пока кто-то заподозрил неладное. Сейчас еноты в зоопарке, у них всё будет хорошо. Чего нельзя сказать о дрессировщиках – они тоже за решеткой, и у них всё будет очень плохо. Статья получилась знатная – куча лайков, куча перепостов, официальные перепечатки от Китая до Канады. Впрочем, это совсем не то, чем я хотел бы заниматься.

Это правда. Он начинал военным корреспондентом в Ираке и Афганистане. Позже мотался по всей Европе, расследуя деятельность крупных восточноевропейских преступных группировок. Затем, обнаружив связь этих бандитов со швейцарскими, немецкими и голландскими банковскими конгломератами, стал расследовать их финансовую деятельность. Мы несколько раз сотрудничали: я давал ему информацию, он делился ей со мной. Он был действительно классным журналистом и, вероятно, им и остается. Правда, последний раз, полтора года назад всё прошло немного не так, как мы оба ожидали. Увы, провалы бывают даже у меня. И гораздо чаще, чем мне хотелось бы.

- Что нам расскажут на этой встрече? – интересуется он через некоторое время. – Для чего это всё?

- Пока не знаю, - честно признаюсь я. – Речь идет о некой потерянной средневековой книге, вокруг которой происходят непонятные события прямо сейчас. Человек, с которым мы встречаемся, ищет ее, как и мы. Возможно, у него есть больше информации, чем у меня. Но он очень осторожный и не хотел встречаться без участия кого-то, кого он знает. Вас он знает, Рудольф.

- Я польщен.

- Не иронизируйте. Это дело может быть опасным. Один человек уже погиб. Я не могу рассказать вам больше, я связан конфиденциальностью с моим клиентом.

- То есть, сенсационной статьи не получится? – он усмехается.

- Может, и получится. Но вы должны будете отложить публикацию до момента, когда Гэбриел это разрешит. Он говорил мне, что договорился с вами об этом.

- Конечно. Я понимаю, что любая информация может быть чувствительной. Пока Гэбриел не снимет эмбарго, я ничего не опубликую.

- Спасибо.

- Не за что. Вот, мы уже почти пришли.

Наша встреча с Алексом назначена в Buffet van Odette на углу Принсенграхт и Ветерингштраат. За фасадом здания из традиционного темного кирпича скрывается маленький ресторан с современной минималистичной отделкой в белых тонах. Мне здесь нравится. А то, как здесь кормят, мне нравится особенно.

Мой выбор – лосось с чечевицей, свеклой и яйцом пашот. Рудольф берет стейк-сэндвич, а Алекс – омлет. Алексу лет пятьдесят, он низенький, немного полноватый, большую круглую лысину обрамляют неровно постриженные и взлохмаченные волосы, темные с проседью. Он говорит быстро, резко, постоянно бегая глазами по сторонам. С первого взгляда он немного похож на сумасшедшего, но, приглядевшись, понимаешь, что он просто глубоко увлеченный, хотя и эксцентричный, человек. Он кого-то мне напоминает. Потом я понимаю, что он похож на русского олигарха Бориса Березовского, с которым я несколько раз встречался в конце двухтысячных в Лондоне. В Алексе, несмотря на голландскую фамилию, явно течет еврейская кровь. Это не удивительно – в Нидерландах осело много потомков и изгнанных из Испании сефардов, и сбежавших из Германии в тридцатые годы прошлого века евреев.

- Вас я знаю, - он коротко кивает Рудольфу и пристально вглядывается мне в лицо. – А вы?

- Жерар Фурньер. Я по просьбе одного друга разыскиваю старинную книгу. Мой знакомый Пьер Легранд из Национальной библиотеки Франции рассказал мне, что вы интересовались книгой, которая, возможно, и является тем, что ищу я.

- Зачем она вам?