Долгое путешествие

Те минуты перед посадкой в самолет, которые для многих являются лишь раздражающим ожиданием, нарастающим страхом или всего лишь временем дочитать газету, для меня наполнены чарующим предвкушением чуда. Я стою у высокого, от пола до потолка, стекла окна и смотрю, как взлетают и садятся самолеты. Отсюда они кажутся такими легкими и маленькими. И как грациозно эти стальные птицы отрываются от бетонной полосы и скользят всё выше и выше, стремительно и невесомо пронзая пространство. Я дрожу от нетерпения, дрожу буквально – мне хочется приобщиться к этой магии, стать частью этого волшебного ритуала и вознестись в небо, пусть и не на собственных крыльях, но вознестись.

А потом, когда самолет, чуть встряхиваясь на стыках бетонных плит, медленно выруливает на широкую и длинную, почти бесконечную, взлетную полосу, он замирает на мгновение, пока командир воздушного судна запрашивает у башни финальное разрешение на взлет. Но вот звучит колдовское заклинание «Clear to take off!» и могучие турбины, повинуясь легкому движению рычагов в кабине, взвывают, словно выходящий на охоту дракон. Командир отпускает педали тормозов шасси, и многотонная махина начинает движение: сначала медленно и лениво, словно сомневаясь, но потом всё быстрее и быстрее. И вот мы едем, едем, едем по полосе. И кажется, что мы так и будем ехать до самого пункта назначения, словно самолет наш превратился в скоростной поезд, решив, что сегодня ему не хочется летать.

Но тут, достигнув скорости отрыва, он поднимает свой длинный нос, и поток воздуха ударяет в крылья, как будто расправляя их. Могучие плоскости опираются на внезапно ставший твердым, упругим, воздух. Железная птица словно подпрыгивает, преображаясь, и начинает свой полет. Полет – вот настоящая стихия птиц, самолетов и ангелов. На земле мы все неуклюжие, медлительные, но стоит нам оторваться от нее, стоит расправить крылья, и всё меняется. Мелкие земные проблемы становятся несущественными – из-под облаков не видно деталей на земле. Зато прекрасно видна общая картина, горизонт стремительно расступается, открывая взору ошеломительную красоту этой планеты.

Еще более впечатляющая разница между земным и небесным в те дни, когда полет приходится на плохую погоду. Пока ты на земле, вокруг дождь, мрачность, серость. И такая туманная бесцветность сопровождает тебя и после взлета, пока самолет набирает высоту. Но вот в иллюминаторе мелькнул просвет солнца, средь белой пелены показался кусочек голубого неба, и вдруг ты возносишься над облаками, оказываясь в нереальном, фантастическом мире. Внизу, сколько хватает взора, клубится и торосится белая пустыня – то ли заснеженный арктический ледник, то ли самая большая во вселенной порция сахарной ваты. И белую бесконечность, и тебя заливает яркий солнечный свет, словно и не было в твоей жизни никакого дождя пару минут назад. А выше, рядом, можно достать рукой – жаль, иллюминатор не открывается – такое близкое и такое синее безбрежное небо.

Я летаю часто. И порой, признаюсь, даже я начинаю от этого уставать. Но вот, снова я в кресле самолета, снова ревут турбины, снова отрыв, набор высоты, выход на курс, небо – и я снова счастлив. Как в первый раз. Будто эти стальные крылья – мои собственные, и я мчусь, мчусь, мчусь над миром людей, пронзая время и пространство. Ветер бьет мне в лицо, длинные белые перья в моих крыльях трепещут, а я смеюсь, смеюсь, смеюсь…

А вот мой друг Анри Аррет, на встречу с которым я лечу в Монреаль, летать не любит. Он вообще не большой поклонник приключений и путешествий. Его бы воля – заперся бы дома, обложился бы бочонками с темным пивом и не выходил бы никогда. Благо, может себе это позволить. Но приключения – ребята активные, и они сами частенько находят Анри. Как правило, в виде симпатичных женщин, стучащихся в его дверь с просьбой о помощи.

Итак, знакомьтесь: Анри Аррет, шатен с голубыми глазами, шесть футов два дюйма ростом, слегка за тридцать пять, большой любитель тихого лентяйства, темного пива и миниатюрных рыжих девушек. Симпатичный и импозантный, несмотря на свою мизантропию, а несколько небольших шрамов на лице лишь украшают его. Отслужив пять лет морским пехотинцем в Ираке и Афганистане, он пару лет проработал полицейским, а потом выиграл сто двадцать миллионов долларов в лотерею.

Деньгами распорядился мудро, разложив их в три десятка фондов и банков по всему миру, а сам вел тихую холостяцкую жизнь. Заскучав, стал частным детективом, чисто для развлечения. Услуги свои он не рекламировал, но сарафанное радио исправно приносило ему клиентов. И, порой, даже больше, чем ему хотелось. Потому что проблемы клиентов частенько становились его собственными проблемами. Однако дело это он не бросал. А поскольку мазохистом он не был, следовало предположить, что, несмотря на все его жалобы мне, своими приключениями он наслаждался. Равно как и ощущением своей востребованности и нужности окружающим. Особенно если окружающие эти были рыжеволосыми девушками чуть выше пяти футов ростом.