Долгожданное (СИ)

— Карлайл, — умоляющим голосом остановила его супруга, согревая в своей усталой, но безумно любящей улыбке. Она взяла его руку в свои, прислонившись к ней щекой и прижавшись губами. — Все, что происходит, не твоя вина. Никто из нас не виноват. И не ищи виноватого, тем более, в себе. Я знаю, что за последнее время я часто твержу тебе это, но того требует ситуация. Прекрати эти самокопания. Прошу, — ее голос дрогнул, и веки опустились на мгновение, словно от боли, — просто насладись этим моментом. Это последние минуты с нашим сыном…

Карлайл поморщился и принял в крепкие объятия ее, кажется, только что осознавшую собственные слова. Слез не было; только сухие всхлипы и вздрагивания, которые с каждой минутой утихали от успокаивающих поглаживаний мужа и его ласковых слов. Каррол, пытаясь привлечь внимание к своей персоне, с размаху похлопал отца по коленке, чтобы это хоть как-то ощутилось, и потянул его за кофту. Каллены оторвались друг от друга, с улыбками посмотрев на сына, который наигранно поморщил нос и взвизгнул.

— Это школа Эмметта, наверняка, — Карлайл вздохнул, усмехнувшись.

— Более чем уверена, — Эсми кивнула.

— Эй, это все Эдвард! Ясно? — послышалось из глубины комнаты, и супруги рассмеялись.

Следом раздался звук удара чего-то мягкого о что-то твердое и шипение Эдварда:

— Больше добра от меня не жди. Сам учись читать мысли Розали.

— Ах вот оно что, любимый…

Карлайл, оставляя перепалку детей на заднем плане, повернулся к Эсми.

— Спасибо тебе, — прошептал он и оставил на самых желанных губах целомудренный поцелуй. Девушка любовно потерлась носом о его щеку и усмехнулась, кивнув на Каррола:

— Кажется, он вызывает к себе внимание. Взгляни на него, — белокурый малыш лукаво смотрел на них, пуская слюни, которыми он, конечно же, намочил рукав кофты Карлайла. Мужчина усмехнулся, ласково поглядывая на жену, и пощекотал бока сына, отчего гостиная наполнилась звуками его смеха.

— Кажется, ему всего-навсего нужно поесть, — предположил Карлайл и, как только Эсми кивнула, подхватил на руки Каррола, стремглав оказавшись на кухне. Таня с улыбкой передала баночку пюре Эсми, пока Карлайл вытирал все вокруг рта малыша салфеткой. Он облокотился на столешницу и удобнее расположил Каррола в руках, чтобы Эсми смогла без проблем накормить его. Однако, как только ложечка, полная какой-то оранжевой кашицы, попала в его поле зрения, истерия оказалась ближе, чем предполагалось. Каррол, капризно замычав, спрятался на плече у отца, а Эсми с очевидностью усмехнулась, вздохнув.

— Каррол, дорогой, нужно ведь покушать. Будь умницей, — нежно говорила она, потирая его спину. Девушка прекрасно знала, как манипулировать своим ребенком.

— Может быть, он просто не хочет? Почему бы не накормить его потом? — недоумевающе спросила Таня, отвлекаясь от сборов на минуточку.

— Нет. Если нужно сейчас, значит это должно произойти сейчас, — твердо произнес Карлайл, резко взглянув на Таню. — И никаких поблажек. Режим питания очень важен.

— Я запомнила отныне, — она вернулась к своему делу, чувствуя себя слишком неопытной.

— Не волнуйтесь. Мы прекрасно знаем об этом, — напомнил Елеазар, оказавшись в комнате.

— Не сомневаюсь, — произнес Карлайл, и они обернулись на громкий звук раскатистого смеха, доносящегося со стороны мягкой зоны, где дети в лице Эмметта, Розали и Эдварда отвлекали друг друга от реальности, как могли.

Это, несомненно, не оставило Каррола равнодушным, и он нервно заерзал на руках, протягивая руки к оживлению. Но Карлайл был непреклонен:

— Нет, Каррол. Только после обеда, — какими бы сильными не были чувства к своему ребенку, он не мог оставить строгости, от коей, собственно, и не следует избавляться. А Каррол мало чего понимал в своем возрасте, поэтому сигналом для него было то, что желанного он не получил. Конечно, в первое время слезам по этому поводу конца и края не было, однако, он свыкся, осознав всю нерезонность каприз. Эсми поддерживала мужа в этом, в связи со своим возрастом она понимала, что воспитание должно быть правильным, строгим. И тянуть с этим не стоило. Но иногда чувства матери буйствовали в ней, и желание разрешить своему малышу все застилало глаза. Но ее было не сломить, когда дело доходило до еды или сна.

Каррол насупившись посмотрел на отца, но повернулся-таки и даже не стал отнекиваться, когда Эсми поднесла к его рту ложечку с предвкушающим видом. Каким бы несъедобным это пюре не казалось на вид, на вкус превзошло ожидания, и, под похвалу от родителей, в Каррола уместилось все. Правда, выглядел он теперь изрядно уставшим от трапезы и, казалось бы, прежнее желание само собой отпало. Эсми приняла в объятия сына, довольствуясь сокровенным чувством, что возникало, когда он прижимался к ней так близко, когда согревал своим теплом ее душу. Этот и многие другие моменты были бесценными. Он что-то проагукал и, промычав, зацепился за ее шею, словно за последний оплот.