Доля казачья

Ловким приёмом казак выбил меч у Такахаси и оттеснил его подальше от оружия. Теперь самурай был безоружен, и можно сказать, обречён.

Заметались рысьи глазки Такахаси по сторонам, и самураю ничего не оставалось, как идти вперёд, навстречу своей смерти. Он обречённо двинулся вперёд, чтобы умереть достойно, иного выхода не оставалось.

Молчат зрители, они не хотят смерти своего соотечественника. Кто думал, что день их победы в великой войне с Россией обернётся поражением двух их сильнейших бойцов. И, возможно, смертью последнего Такахаси.

Вот если бы всё было наоборот, то тогда бы всё было правильно — так и должно было быть! И если бы сейчас всё это свершилось, то это было бы — маленькое продолжение войны, её триумф для всех японцев. А пока Такахаси сам обречён умереть.

Словно поняв настроение толпы, Василий воткнул свою саблю в землю и рукой вытер пот со лба. Совсем, как крестьянин после хорошей работы.

— Что он — сдаваться решил? — недоумевали зрители.

Ропот удивления, передавался, и разрастался, как стихия. — И кому? Нашему великому бойцу, но уже почти побеждённому Такахаси? — очень изумлялись японцы. Ведь самурай ещё не побеждён окончательно. И только смерть его остановит, и та вряд ли. Бой ещё не закончен, раз нет завершающего смертельного удара. Не надо торопиться и торопить смерть.

— Самурайский дух непобедим! Только бой, Такахаси!

А когда до них дошло, что Шохирев хочет померяться силой с Такахаси в рукопашном бою, то их изумлению не было предела.

Неужели он сам, сознательно, даёт японцу шанс победить его в этом поединке? Но Такахаси его не пожалеет — это точно!

— Сам обрекает себя на смерть — безумец! — уже жалели русского казака простые японцы.

Ожил и Такахаси, в его рысьих глазках снова затеплилась жизнь.

О! Он не упустит этот желанный миг, особенно после того как был на волоске от смерти.

И посыпались сильнейшие удары ногами и руками по этому гордому, но неразумному казаку.

Никогда не надо жалеть поверженного врага. Надо моментально добивать его, чтобы и душу его там же убить. Никакой пощады! И тело и душу убить одним ударом.

Но странное дело. Все удары Такахаси не достигали цели и были жёстко блокированы казаком. Он опережал японца в скорости и, практически, выходило, что не защищался казак, а сам нападал на противника. Странная тактика, хотя и внешне казак работает спокойно, без всякой видимой агрессии. Такахаси боролся с раннего детства. Можно сказать, что всю свою сознательную жизнь. Все приемы японской борьбы ему были давно известны. Ещё были и свои приёмы, которые передавались только по наследству, и только в своём роду. Все приёмы японца не достигали цели. И только тогда Такахаси понял, что казак владеет другой борьбой — ему неизвестной. Целой системой, другой школой.

Мягко лёг на землю Такахаси, он так и не понял какой приём применил Шохирев.

Вмиг загнул его Василий в салазки и надавил на известные ему точки. И какой-то миг держал казак противника в этом положении. Тело японца заметно деревенело и теперь он сам, без посторонней помощи, вряд ли бы разогнулся.

Изумлению императора не было предела:

— Вот это борьба! Телохранители из этих казаков, пожалуй, что, самыми сильнейшими будут. Во всём его государстве! Надо как-то их к себе в охрану переманить. А то вся его нынешняя охрана только пьёт и жирует. Как коты лощёные стражи бродят, но как говорится, мышей не ловят. Эти казаки понадёжней будут.

Никто из зрителей не просил добить Такахаси, тот только пришёл в себя, и его мышление немного прояснилось. Потому что добивать там было нечего и некого. Его попытались разогнуть, но дикая боль мешала этой процедуре. И чтобы не порвать бойца, всякие действия были прекращены.

Василий подошёл к Такахаси, положил ему свою руку на голову, заглянул в глаза. И четко сказал:

— Дыши!

Такахаси стал разгибаться. Слуги помогли ему подняться и бережно увели в сторону.

Тут уже японцы не выдержали, и опять грянули своё восклицание, разноголосое и дружное:

— Касаки! Касаки! Касаки!

Долго продолжалась эта буря эмоций. Но вдруг и она переросла в одно непонятное слово. Василий не понимал его, хотя смысл дошёл и до него чуть позже.

— Свободу! Свободу! Свободу! Свободу!

Император явно не ожидал такого единения толпы. Слово народ для этой вопящей оравы, никак не подходило. Стадо! А тоже возомнили о себе, что они народ! Народ! Народ!

Лично сам он был приверженец другой тактики, а именно: легендарного принца Сусано.

Тот сам мирился с более сильным врагом. Входил к нему в полнейшее доверие и даже сам угощал его лучшим вином. Но потом уже со спящим гостем жестоко расправлялся. С великим наслаждением вонзал ему нож в спину. Именно в спину и не считал это трусостью, а особой тактикой боя.

Но потерять своё лицо, да ещё в такой значительный день, Властитель тоже не хотел.

Сейчас решает все только маленький миг. Или ты на коне, который помчит тебя по вечной дороге славы. Или же ты позорно, и уже навсегда, будешь растоптан общественным мнением. А это похуже смерти будет.

И как ни тяжело это было делать — но надо было!