Доля вероятности

— «Тому, кто ставит имидж выше безопасности, здесь не место», — передразнила меня Иззи, все еще дергая ремень.

— Это правда. Это последнее место на Земле, где тебе нужно быть, Из.

Может, она решила покончить с собой?

— А ты так и остался придурком. Очень рада. — С каждым рывком ремень натягивался и сильнее впивался ей в кожу. — Да что такое с этой штуковиной?

Я склонился, не спрашивая у нее разрешения, и одним быстрым сильным нажатием отстегнул ремень. Иззи отдернула руки, как будто ее обожгло мое прикосновение, и оцарапала кольцом мою ладонь.

— Зато я придурок, который может помочь.

Наши взгляды встретились. Между нами искрило напряжение; казалось, сердце — этот ничтожный четырехкамерный орган — просто не выдержит.

Я попятился и отошел подальше от машины, вдохнув раскаленный воздух и освобождая место, чтобы она могла выйти, а я — не нервничать.

— Извините, этот ремень у нас заедает, — бросил Грэм с переднего сиденья.

— Неужели, — буркнула Иззи. Ее щеки покрылись розовым румянцем.

— Иза, все в порядке? — спросил Хольт, шагавший за моей спиной.

Помощники сенаторов направлялись к охраняемому входу в посольство.

— Иза? — Я невольно повернулся к ней.

Она вышла из машины и закинула на плечо рюкзак.

— Это я, — огрызнулась она и тоже зашагала к двери, не глядя на меня.

— Ее зовут Изаб… — начал было Хольт.

— Я знаю, как ее зовут, — оборвал я его.

Телохранители и их подопечные по очереди заходили внутрь. Уэбб стоял в сторонке и наблюдал за нашей перепалкой, склонив голову. Судя по его взгляду, он планировал поговорить со мной об этом минут через пять. Мало того, что Иззи знала мое настоящее имя, — я как раз собирался сказать, чтобы она называла меня по позывному, — я вел себя как придурок и сам это понимал.

А хуже всего, я никак не мог прекратить.

— Ты же всегда просила называть тебя Иззи.

Мы прошли мимо трех рядов деревьев перед зданием посольства.

Она напряглась, резко повернулась и, не стесняясь Уэбба, произнесла:

— Иззи звали восемнадцатилетнюю девчонку, которую надо было держать за руку. Этой девчонки больше нет, и, если тебе не нравится, что я здесь, иди назначь мне другого телохранителя. Потому что у меня важные дела, и я не собираюсь провести следующие две недели в попытках что-то тебе доказать! — Она ткнула в меня указательным пальцем, не коснувшись моей груди, развернулась на каблуках и зашла внутрь.

— Все еще злится на тебя, да? — спросил Торрес.

Я проигнорировал Торреса и скребущихся на сердце кошек и раздраженно выдохнул.

— Спрошу еще раз, сержант Грин… — Со мной поравнялся Уэбб, и мы вместе вошли в посольство вслед за остальными. — У вас проблемы с вашей подопечной? Раньше я никогда не видел, чтобы вы так отвлекались.

Потому что Изабо Астор — единственное, что способно меня отвлечь, подумал я. И она отвлекает внимание не как крохотный мерцающий светлячок. Нет, она затмевает собой все вокруг, как падающий метеорит, способный уничтожить жизнь на Земле, или звезда, которая может исполнить любое желание.

Она стояла за стеклом переговорной и здоровалась с послом. Судя по непринужденности ее манер, у нее большой опыт, о котором я не знал ничего. Может, она права, она больше не моя Иззи… и никогда не была моей? Не была по-настоящему.

— Мы давно знакомы, — ответил я, хотя эта фраза даже близко не описывала то, что нас объединяло. Порой мне казалось, что между нами существовала какая-то сверхъестественная связь.

— Это заметно. Но не помешает ли это работе? Твой сменщик очухается через пару дней, и лети на свои Мальдивы.

— Я еще думаю, — ответил я.

С тех пор, как я увидел Иззи в аэропорту, я даже не вспоминал о свайном бунгало на Мальдивах, которое, между прочим, было оплачено.

Я взглянул на Торреса:

— Зачем ты смотришь на меня, будто я что-то скрываю? Ты же сам все знаешь.

Он хитро склонил набок голову.

— Даю тебе время до вечера, — велел Уэбб и направился в переговорную. — К маршруту добавили еще две остановки. Утром цирк выдвигается, — бросил он через плечо.

Я свернул в пустой коридор и попытался собраться с мыслями.

— Может, передашь ее Дженкинсу? — Рядом нарисовался Торрес и привалился к стене.

— Чутье подсказывает, что этого делать не надо, — тихо ответил я. — Хотя Дженкинс будет относиться к ней как к любому другому клиенту.

— Как к любому другому заданию, — кивнул Торрес. — Ты прав.

Дженкинс не станет лишний раз заглядываться на ее улыбку, ее глаза, изгибы ее тела. Он полностью сосредоточится на задании.

— Со мной ей будет лучше.

— Потому что ты в нее влюблен?

Я покачал головой:

— Потому что Дженкинс не готов ради нее умереть.

— А тебе не приходило в голову, что умирать ради кого-то, возможно, не стоит?

— Я думаю об этом каждый день. — Сердце сжалось от чувства вины.

— Я не об этом. И тебе тоже перестать бы из-за этого убиваться. Сколько можно уже.

— Перестану. Но только не сегодня.

Он вздохнул и потер переносицу.

— Слушай, разговоры ничего не изменят. Мы оба знаем, что ты все решил.