Доля вероятности

Мои ноги промокли в ледяной воде, от паники я не в силах пошевелиться. Я тщетно пыталась расстегнуть ремень безопасности онемевшими пальцами. Мы тонули, и я ничего не могла поделать. Оставалось лишь сидеть и ждать, пока мы умрем. В ушах звенели крики. Я продолжала дергать ремень. Ледяная вода доходила уже до колен, я пыталась звать на помощь, но голос пропал.

Внезапно стихли все звуки; я огляделась, но вокруг никого не было. Всех пассажиров эвакуировали через аварийный выход.

Я осталась одна.

Все меня бросили.

Я попыталась закричать, но из горла вырвалось лишь булькание. Вода поднялась до бедер; погас нижний свет. Воздуха не хватало, и времени тоже. Я поняла, что умру в этом самолете. Фюзеляж стремительно погружался под воду, та доходила уже до груди, но дурацкий ремень никак не поддавался.

Я посмотрела налево: аварийная дверь была открыта, но я не могла до нее добраться.

Этого не может быть.

Он не бросил бы меня. Он меня никогда не бросал. Лишь когда я…

— Иззи! — Нейт ворвался в дверь аварийного выхода, поднимая ледяные брызги, и расстегнул ремень одним быстрым движением. Но этот Нейт выглядел иначе. Он стал крепче. Старше. Сильнее. И на его кевларовом жилете значилось имя «Грин».

Мне приснился сон.

Я с резким вдохом выпрямилась на кровати. Майка промокла от пота, сердце бешено колотилось, дыхания не хватало. Ребра будто зажали тисками, но я заставила себя продышаться. Только так я спасалась от кошмаров. Надо было понять, что это сон.

Я упала с кровати и ударилась коленками, ободрав их о ковер.

Это не сон.

— Меня. Зовут. Изабо. Астор, — проговорила я, по-прежнему судорожно дыша. — Я летела рейсом восемьсот двадцать шесть. — Вроде получилось произнести полное предложение. — Мы упали в реку. Я выбралась. — За годы психотерапии я научилась произносить эти слова автоматически, хотя каждый раз выходило немного иначе, в зависимости от содержания кошмара. — Я выплыла на берег. Я выжила. — Когда я закончила, судорога перестала сжимать горло, и я наконец смогла вздохнуть. Один вздох. Два. — Мы выжили.

Я взглянула на часы. Четыре утра.

Свежий воздух. Мне нужно было подышать.

Послышался писк — открылась и тут же закрылась дверь. Но в окно проникал лишь тусклый луч лунного света, и я ничего не видела.

— Иззи?

— Я здесь. — Плечи расслабились. Этот голос мог принадлежать только одному человеку.

— Ты кричала.

В дверном проеме вырисовывалась его тень. Я видела, что он достал оружие.

— Тут никого нет, — заверила его я и обхватила себя руками.

Он прошел мимо меня, заглянул в ванную, отдернул шторку и лишь тогда включил ночник.

— Черт. — Нейт убрал пистолет; кобура защелкнулась. Потом он помог мне подняться и крепко прижал к груди.

— Все нормально, — пробормотала я, что не помешало мне обмякнуть в знакомых руках.

Он снял свой кевларовый жилет; в четыре часа утра я и не ожидала его в нем увидеть. На Нейте была мягкая черная футболка; я чувствовала мерное биение его сердца.

— Ага, оно и видно. — Мы пошли в гостиную и сели на диван. Нейт обнял меня, притянул к себе и включил лампу. — Черт, ты мокрая насквозь.

Я понимала, что должна пошевелиться, отодвинуться от него подальше, но нет. Я забралась на диван с ногами и прижалась к Нейту: сейчас его объятия были самым безопасным местом в мире.

— Просто кошмар приснился. — Я поежилась, капли пота на коже остыли, и мне стало холодно.

Нейт стащил плед со спинки дивана и накинул мне на плечи. Потом обнял меня одной рукой, а другой стал поглаживать успокаивающими мерными движениями.

— Может, в горячую ванну?

— Только не в воду. — Я покачала головой и еле удержалась, чтобы не уткнуться носом ему в шею. Пахло от него невероятно: свежестью и перечной мятой.

— Приснился самолет? — догадался он и опустил подбородок мне на макушку.

— Ага.

Несколько минут мы молчали; мой пульс успокоился и забился в такт с его сердцебиением. Вот почему мне так нравилось быть рядом с Нейтом: не возникало необходимости заполнять каждую секунду болтовней.

— А у тебя бывают кошмары? — спросила я, прекрасно понимая, что надо отодвинуться и высвободиться из его объятий. Но я никак не могла себя заставить.

— Уже нет. — Он продолжал медленно и размеренно гладить меня по руке.

— А что изменилось?

— С тех пор я повидал кое-что похуже крушения самолета, — тихо проговорил Нейт. — Но иногда мне снится, что не получается тебя спасти или тебя уносит река. На этом сон обрывается. В своих снах я всегда пытаюсь вытащить тебя не берег. — Его рука замерла; он сжал мое плечо. — А ты как? Часто снятся кошмары?

— Бывает. Обычно в стрессовых ситуациях или когда чувствую, что не контролирую обстоятельства. — (Например, сейчас.) — Видимо, годы психотерапии прошли впустую, — попыталась пошутить я.

— Если кошмары снятся реже, чем раньше, значит, все было не зря.

Я удивилась, что за три года он так резко изменил свое отношение к психотерапии: прежде Нейт был настроен решительно против.

Прошло еще несколько секунд, и мне вдруг стало не по себе оттого, насколько неуместно мы себя ведем.