Доля вероятности

Я поморщился:

— Я не стал объяснять.

— Но ты же сказал, что вернулся?

— Я… отправил письмо пару недель назад, хотел подтвердить, что поездка в силе.

Все, что я должен был ей объяснить, можно было сообщить только лично, а мы не могли встретиться лицом к лицу.

— То есть ты серьезно сейчас планируешь сесть на самолет, надеясь, что за последние полгода она никого не встретила и прибежит к тебе в аэропорт Лос-Анджелеса как ни в чем не бывало?

— Ну да.

Она же сказала, что приедет; правда, письмо было очень кратким, но я решил, что это естественно, ведь Иззи сдавала экзамены… Впрочем, я все равно боялся, что она передумает. Мы купили билеты в январе, я оплатил отель, но возможные финансовые потери меня не волновали; куда больше я беспокоился, не испортил ли наши отношения своим поступком полугодовой давности и тем, что не смог удержать руки при себе.

— Ясно. — Торрес опустил очки и посмотрел на меня поверх оправы. — Вся эта ваша игра в «ни туда — ни сюда» рано или поздно вам аукнется.

— Знаю, — со вздохом ответил я. — Но до тех пор не собираюсь портить единственное хорошее, что есть у меня в жизни.

— А как же спецназ? Это ж чудо как хорошо. — И он улыбнулся.

— Точно. Чудо как хорошо, Торрес. Спасибо, что подбросил. — Я надвинул на лоб кепку с эмблемой «Сент-Луис блюз» и захлопнул дверь.

Пять часов спустя в аэропорту Лос-Анджелеса я стоял у выхода на посадку на рейс 4482, направлявшийся в Нанди, Фиджи. Я нервно притоптывал ногой и с каждой минутой сильнее нервничал. Я снова проверил посадочный талон и убедился, что не перепутал выходы. Не перепутал.

Но Иззи нигде не было.

Я взял телефон и подумал, не позвонить ли ей. Но если я узнаю, что она не приедет, какая разница, когда это произойдет — сейчас или через пятнадцать минут? Я продолжал себя обманывать. От страха кровь стыла в жилах.

За последние несколько месяцев наши письма друг другу становились все короче.

В промежутке между моим возвращением с фронта и отбытием в тренировочный лагерь спецназа мы почти не созванивались.

Она имела право передумать, начать ходить на свидания, влюбиться в другого, наконец. Господь свидетель, будь Иззи моей девушкой, на полном серьезе моей, я бы не захотел, чтобы она летела на Фиджи на неделю с каким-то парнем.

Шли минуты; бортпроводник обратился к пассажирам в отпускных нарядах, в гавайских рубашках и шортах с карманами, и велел им готовиться к посадке.

Сначала вызвали пассажиров с правом первоочередной посадки. Я встал, взвалил рюкзак на плечо и окинул взглядом зону ожидания, высматривая белокурую голову и ясные карие глаза.

Потом бортпроводник вызвал нас.

Черт, подумал я. Неужели это на самом деле происходит?

Но время еще оставалось, а Иззи была не из тех, кто исчезал без предупреждения. Она бы позвонила. Написала. Прислала бы почтового голубя и сообщила, что злится на меня или не может улететь по какой-нибудь другой причине.

Я встал в очередь, просканировал билет в турникете у выхода и зашел в рукав. Сердце гулко стучало с каждым шагом. Когда я нашел свое место и увидел ее пустое кресло рядом, стук затмил собой все вокруг и превратился в глухой шум в ушах.

Я занял место у окна, потому что она не любила сидеть у окна после авиакатастрофы, и сделал единственное, что мог, — стал ждать. Подняв шторку иллюминатора, выглянул на летное поле и попытался отвлечься. Ничего не вышло; тогда я достал книгу и маркер. «Поправка-22».

Что же делать? Сойти с самолета? Или лететь на Фиджи одному? А может, сесть на первый рейс до Вашингтона и умолять ее со мной поговорить?

Тут меня окутал аромат духов «Шанель», словно объятия возлюбленной, и я улыбнулся.

— Еще чуть-чуть — и ага, — выпалила Иззи, и я развернулся к ней.

Эти слова — первые, которые я ей сказал, и было это в другом самолете, гораздо меньше этого. Ее глаза покраснели и опухли, как будто она плакала, но несколько часов назад перестала. С ясной улыбкой она плюхнулась на свое место.

— Рейс из Вашингтона задержали.

— Привет, Иззи.

Я пожирал ее взглядом. Она стянула волосы в небрежный пучок, несколько медово-золотистых прядей выбились и падали на лицо, изгиб мягких губ манил. Хотелось потянуться через подлокотник и ее поцеловать. Я даже не думал, что так сильно по ней соскучился.

— Привет, Нейт, — тихо ответила она и вгляделась в мое лицо, будто высматривая на нем новые шрамы и увечья. Но их не было.

— Ты плакала. — В груди завязался узел.

Она кивнула.

— Хочешь рассказать?

Пусть только сообщит, кого нужно прикончить, и я убью этого подонка за секунду.

— Я порвала с человеком, который мне нравился. — Иззи пожала плечами. — Потому что, если бы я уехала с тобой, это было бы непорядочно по отношению к нему. Я ни о чем не жалею. Я поступила правильно. — Она пристегнулась, взяла меня за руку, и мы переплели пальцы.

От мысли, что причиной ее страданий был я, стало трудно дышать, но едва она коснулась меня, я словно вернулся домой.