Долина Белого Камня (СИ)

Пока Кира, Юлия и Роман фотографировали и снимали, Георгий Петрович примостился поодаль на поваленном камне, вынул блокнот и начал чертить в нём карандашом. Мирген присмотрелся и понял, что тот рисует. Приблизился, мимоходом заглянул через плечо. Да, на листке блокнота возникали очертания кургана и стоячих камней вокруг. Художник покосился на Миргена и тот отошёл.

Солнце пекло, время от времени покрикивали коршуны или степные орлы. Подумалось, что если не смотреть на спутников, можно поверить, что ты провалился в иное время, на века назад. С тех пор, как здесь похоронили людей и водрузили эти камни, появилось, расцвело и погибло немало государств. Уйдёт он, исчезнут ныне живущие, а эти курганы останутся стоять в окружении молчаливых каменных стражей.

Ему самому захотелось стать таким камнем, стоять здесь, наблюдая за сменой рассветов и закатов, времен года и облика приходящих людей. Здесь можно было потрогать вечность, и она прикасалась к тебе, вот этими пушистыми ковыльными метёлками. Вечность шуршала травами и клекотала в небе. Здесь время текло не так, как в других местах.

На обратном пути Миргену становилось все хуже. Болели мышцы на руках и ногах, зад, он кажется, стёр. И как только раньше люди ездили верхом на большие расстояния?

Шебутная Кира упрашивала Георгия Петровича затеять состязание, кто первым доскачет вон до того холма. Тот многозначительно поглядел на Николая и указал Кире на землю.

— Видишь, сколько там сусличьих норок? Конь может сломать ногу.

— А как же раньше батыры по степи скакали? — не унималась Кира.

— Они рисковали своими лошадьми, — отрезал Георгий Петрович и Кира отстала от него. Зато вновь принялась муштровать Миргена, которому и без того было хреново. Он старался следовать указаниям, вымученно улыбался, пока Юлия Алексеевна не отвлекла Киру каким-то вопросом.

Потом внимание Киры занял Роман и его сочувствующий взгляд заставил Миргена задуматься, уж не заметили ли они, как ему плохо. Он заставил себя рассказать еще несколько преданий. Когда вернулись на турбазу, Кира заметила, что теперь Мирген держится в седле чуть получше. Скромная, но улучшившая настроение похвала.

Он слез с кобылы, угостил её морковкой. Георгий Петрович подозвал его к себе и вручил белый конверт.

— Что вы, не надо, — замялся было Мирген.

— Бери и давай без выкрутасов, — сказал Георгий Петрович. — Мне понравились твои рассказы, спасибо.

Роман, Юлия Алексеевна и Кира подтвердили, что да, им тоже понравилось слушать Миргена, поблагодарили и тот, попрощавшись, ушел с турбазы приободрённый. Этих людей он больше не увидит. Впереди ждала рутина.

Заряда бодрости от похвалы хватило ненадолго, он еле приплелся домой. Умылся, переоделся и начал поливать огород. Мышцы и суставы болели, но он стискивал зубы и заставлял себя работать. В огород заглянула тётя, поглядела на него, еле таскающего ноги, и решительно сказала:

— Хватит с тебя. Сама полью, а ты иди в баню. Я там воды согрела, помойся.

— Нет, тётя Агаша, я закончу.

— Иди давай, а то вода остынет, — сердито шуганула его тётя и Мирген подчинился.

Сил спорить не было. В бане Мирген еле двигался, но мытьё немного приободрило. Он прошёл в дом, взял в руки конверт с тумбочки, заглянул в него, не поверил глазам, вынул пачку тысячных купюр, пересчитал. Вознаграждение казалось непомерно большим.

Тётя позвала ужинать. Он взял конверт и прошёл в летнюю кухню. Когда тётя Агаша увидела пачку купюр, у неё округлились глаза и она забросала его вопросами. Из скупых ответов племянника тётя сделала вывод, что видимо, у приезжих денег куры не клюют, если они отваливают такую сумму за незначительную услугу. Мирген настаивал, чтобы тётя взяла половину денег себе, но та отказывалась. Сошлись на том, что тётя Агаша взяла две тысячи рублей на продукты.

— Больше не надо, а тебе еще зимнюю одежду и обувь покупать, так что хватит спорить.

Мирген отнес конверт в свою спальню, сунул в сумку и вернулся ужинать. Сидя за кухонным столом, он тупо глядел в тарелку с окрошкой, залитой домашним квасом. Есть не хотелось совершенно. От вида плавающих в тарелке сероватых кусочков варёного мяса даже подташнивало.

— Почему не ешь? — ворчливо спросила тётя.

— Не хочется, тётя Агаша, спасибо, — с этими словами он встал из-за стола.

Тётя всплеснула руками и огорчённо спросила:

— Ты же раньше любил окрошку?

— Любил, но сегодня что-то не могу есть, аппетита нет.

— Вчера и позавчера тоже аппетита не было и уж неделю как нет. Отощал ты, Миргенек, как шкилетина. Люди, поди, скажут, что тётка не кормит. Может тебе, палам, пирожков или шанег напечь? А чаю с мармеладками не хочешь? Варенья смородинового?

«Надо же, палам — «дитя мое». Тётя так не называла его с детства», — подумалось ему.

Тётя отвернулась к буфету за вареньем и мармеладом и Мирген за её спиной стянул со стола пару кусков колбасы. Выпалил:

— Спасибо, тётя Агаша, я спать пойду. Устал.