Долина дракона

Вернулся он на «Крылатую» уже к ночи. Поднявшись на борт, кивнул двум часовым:

– Как гульнули?

Бандиты, ухмыляясь, принялись расписывать подробности попойки. Куланн слушал их с тоской. Ему отчаянно захотелось тоже, ни о чем не думая, окунуться в беззаботную гульбу. Отправиться в кабак, где куролесила вся команда, напиться с матросами до поросячьего визга, а потом уснуть, уткнувшись носом в необъятные груди портовой шлюхи.

– Вас когда менять придут? – спросил Куланн.

– Не знаем, уж давно должны были, – пожал плечами один из часовых. – Забыли наверняка, винопивцы клятые!

– Сходи за ними, – распорядился Куланн. – Я же вернулся. Вряд ли кто нападет на нас сегодня. А если придут воры, то сам разберусь.

Караульный легко сбежал по трапу, а Куланн отправился к себе.

На столе уютно горела свеча. В каюте все было аккуратно прибрано, постель заправлена. Этне сидела у стола, склонив голову над шитьем. Увидев Куланна, она испуганно вскинула голову. А потом робко протянула ему рубашку. – Вот, я починила.

Куланн осмотрел рукав. Тот был зашит так, словно никогда и не рвался.

– Какая тонкая работа, – произнес наемник, поднимая взгляд.

– Я хорошо шью, – тихо ответила Этне. – Женщины говорили, что я стану хорошей женой знатному лорду. Но никто не сватался ко мне, потому что мой брат жалел приданого…

Она умолкла, глядя на огонек свечи.

– На рассвете я отвезу тебя в безопасное место, – сказал Куланн. – Давай спать, завтра трудный день.

Он снял куртку, сел на кровать и принялся стаскивать высокие морские сапоги. С трудом избавившись от них, растянулся во весь рост и закрыл глаза.

– Ложись уже, – с раздражением приказал Куланн Этне. – И не трясись, не трону. Мне такие женщины не нравятся. Так что не переживай за свою тощую задницу.

Раздалось тихое шуршание, и на соседнюю половину кровати опустилось легкое тело. Этне замерла, стараясь не дышать. Краем глаза она рассматривала силуэт великана, лежащего рядом. Особенно ее притягивали его руки – мощные, грубые. Страшные. Вздрогнув, Этне вспомнила, как одним ударом кулака наемник убил человека.

Сон никак не приходил. Слишком много всего девушке пришлось пережить, и слишком волновала близость мужчины.

– Собираешься ты спать или нет? – внезапно прорычал Куланн. – Сказал же, встаем на рассвете. Что ты все вертишься и пыхтишь? Кровать вся трясется, с виду – цыпленок, а шума, как от лошади.

– Я сплю, – прошептала Этне.

– Не ври.

Кровать заскрипела, и Куланн повернулся к ней спиной.

– А какие женщины вам нравятся? – сама себе удивившись, вдруг спросила Этне.

И густо покраснела, радуясь, что в темноте этого нельзя увидеть.

– Спокойные, – не сразу ответил Куланн. – Которые знают, чего хотят, и сами могут мужчину взять. И которые не ревут, чуть что. Отстань, я спать хочу.

Некоторое время они лежали в тишине. Потом Этне услышала негромкий храп.

Осторожно соскользнув с кровати, она подобралась к столу. Сняла колпачок со свечи, и каюта озарилась мягким слабым светом. Этне осмотрела сумку наемника, потом заметила тяжелый кошелек на столе.

Этне заглянула в него – среди серебра тускло блестела золотая монета. На ней отчетливо виднелся чеканный профиль ее мужа, короля Бреса Лугайдийского.

Зажав монету в кулаке, Этне задула свечу и прокралась обратно к кровати. Юркнула со своей стороны под одеяло и спрятала монету на груди в складках сорочки.

* * *

Проснулась Этне от утреннего шума, поднятого Куланном. Две Половины ходил по каюте, кашлял, потом принялся с громким фырканьем умываться. Этне поняла, что совсем не выспалась, но тоже соскочила с постели, заплела волосы в косу и оправила платье. Куланн, казалось, не обращал на нее никакого внимания. Этне умылась в том же тазу, что и наемник.

Пока она протирала глаза, Куланн достал из сумки вяленое мясо и хлеб. Отломил и сунул ей по куску того и другого. Чувствуя, как сводит изголодавшийся желудок, девушка быстро сжевала сухой черствый хлеб, проглотила жесткое соленое мясо.

Куланн сделал несколько глотков воды из фляги, передал ей. Этне жадно пила, наслаждаясь вкусом. И с каждой каплей все больше осознавала, насколько изменила ее сегодняшняя ночь.

– Закутайся, – Куланн протянул ей плотный женский платок, темный и без узоров.

Этне обвязалась так, чтобы было не видно ни волос, ни лица.

В серых рассветных сумерках они молча вышли из каюты. Одинокий часовой спал на палубе, широко разбросав руки и ноги. От него несло перегаром. Поморщившись, Куланн переступил через распростертое тело.

Он провел Этне к ближайшей таверне, где ждала лошадь. Усадил девушку в седло и запрыгнул сам. Этне спиной чувствовала его жесткую кожаную куртку, обшитую металлическими пластинами. Руки наемника, держащие поводья, сжимали ее с двух сторон. Этне посмотрела на небо и увидела, как алый свет зари заливает его от края до края. Сердце ее радостно забилось.