Долина каменных трав

Время тянется медленно, луна по небу ползёт улиткой. Мысли перестали скакать, притухли, усталость навалилась - как будто гналась за мной целый день и вот теперь всё же догнала. Даже пальцем пошевелить неохота - да и зачем? Тяжесть в теле спокойная, неподвижная, я - как камень. Не нужно ничего делать, ни о чём думать...

А потом вдруг комар над ухом как зазвенит!

Я подскочил, озираюсь. Что за ерунда? Какой ещё камень? Это мне, похоже, кошмар приснился - по следам той утренней свистопляски. Спасибо комару - разбудил...

Выглянул в окно - луна уже высоко, и цвет чуть-чуть изменился. Теперь она как старая латунная пуговица. Звёзды помаргивают, духота отступила - дело далеко за полночь. В доме тихо.

Пора.

Я так рассудил - утром смыться из дома будет труднее. То есть, конечно, за ворота шмыгнуть несложно (я же не на цепи сижу), но кто-нибудь из родни случайно может заметить. Тогда они всполошатся и ещё, чего доброго, кинутся догонять, а мне это как-то не улыбается.

А ещё я заново припомнил все рассказы и побасёнки про речную волшбу, какие мне доводилось слышать. Там чётко нигде не сказано, когда лучше смотреть на реку сквозь ледышку: кому-то днём повезло, а кому-то ночью. По-разному бывает. А коли так, то и мне надо не только днём попытаться, но и в потёмках. Верно ведь? Если не получится - подожду до прихода Лизы.

Вырвал из тетради листок, положил на подоконник и, лампы не зажигая, накорябал - не волнуйтесь, мол, меня не украли. Отлучился сам по важному делу, вернусь к обеду.

Взял куртку на случай, если к утру ещё посвежеет, запихнул её в котомку. Хотел уже из комнаты выйти, но что-то мне не даёт покоя - не пойму, что. Предчувствие какое-то неприятное. Постоял я, подумал и вытащил из тайничка за комодом свой серебряный рубль, подаренный Андреем на именины. Ну и медную мелочь тоже всю сгрёб, какая была. Печёнкой чувствую - пригодится.

Дверь приоткрыл тихонько, выбрался в коридор. Половицу скрипучую обошёл вдоль стены, спустился по лестнице. Внизу опять замешкался на минуту - может, думаю, в погреб быстро метнуться, еды с собой прихватить? Колбасы копчёной пару колечек? Но решил в итоге - лучше не надо, а то уроню там что-нибудь, перебужу весь дом, и хитрый план пойдёт псу по хвост. Нет уж, потерплю сегодня без завтрака.

Через двор прокрался без приключений, юркнул в калитку, иду по дороге к дубу. Мыслишка свербит - а вдруг тот патлатый хрен, что меня письмом осчастливил, до сих пор в засаде сидит, высматривает? Но, к счастью, обошлось, никого там не оказалось. Оно и понятно - в такое время даже сволочи отдыхают, только я никак не угомонюсь...

Хотя гулять сейчас - одно удовольствие: ночи стоят тихие, тёплые. При луне всё вокруг какое-то необычное, незнакомое. Подсолнухи стали почти бесцветные, листьями шелестят, когда ветерок с реки долетает. А наверх посмотреть - вообще красота, звёзды рассыпаны как пшено для кур во дворе.

Вышел на берег, сел на свой бугорок. Волны блестят под звёздами, филин где-то гукает по соседству. Получается вроде и жутковато, но зато как-то сразу верится - да, в такой час можно и с колдовством попробовать.

Взял ледышку, припомнил Лизину "концентрацию".

Вдох-выдох, сердце - раз-два, филин одобряет: "Угу!"

Никто на этот раз не мешает, пароходы воду не мутят. Волны пришёптывают тихонько, и время вместе с ними уплывает куда-то. То, что днём со мной было, кажется теперь далёким, ненастоящим. Будто я всё это не вспоминаю, а картинки в книжке смотрю, выцветшие и старые.

Или нет, не картинки даже...

Понимаю, странно звучит, но чувство сейчас такое, что память - это огромная глыба льда, в которую вмёрзло то, что уже случилось...

Да что там глыба - целая река застывшая, ледяная...

Та река, на которую я смотрю, сидя на берегу...

Та, которая хранит тайны...

Поймал я себя на этой мысли и чуть не заорал от радости - получается! Колдовство началось, сейчас секреты откроются!

Ну?!

Баранки гну.

Радость моя щенячья всё дело тут же испортила.

Я вскинулся - и замёрзшая память-река исчезла, растаяла за секунду. А до меня дошло, что я сижу, как и прежде, на бугорке, пялясь на обычную воду.

И просидел, оказывается, не каких-то пару минут, а не меньше часа. Уже луна-серебрянка вылезла, перемигивается с рыжухой, а небо на востоке светлеет. Спина у меня затекла, рука, в которой "капля" зажата, чуть ли не отваливается, да и вообще все тело ломит, как будто на мне пахали весь день. Перед глазами пятна плывут, слабость одолевает. Теперь понимаю, почему Лиза грохнулась в обморок.

Прилёг на траву, закрыл глаза, чтобы передохнуть...

И забылся.

На этот раз - ни снов, ни видений, просто ухнул в какой-то омут. Так и лежал бревном, пока кто-то меня по имени не позвал. Разлепил глаза - и сразу зажмурился. На небе солнце сверкает, а рядом со мной сидит Лизавета.

- Просыпайся, - говорит, - нас ждут открытия и свершения.

Я тоже сел, руками подвигал, головой повертел - вроде не болит ничего, и соображаю нормально, только есть хочется просто зверски. Сразу пожалел, что ночью в погреб не заглянул. Говорю Лизе:

- Я тут без тебя попробовал ещё раз.