Долина каменных трав

- Я понимаю, просто... Не могли бы вы его расспросить, как дела у Мити? Ему ведь наверняка докладывают... Я, конечно, тогда их предупредила, что Митю нельзя допрашивать, ворошить его память... Потом через пару дней спросила у дяди, он ответил, что всё нормально, но подробности не захотел рассказывать. Он на меня рассержен, ну и я не горю желанием с ним общаться, а из замка меня больше не выпускают... Да если б даже и выпустили, к Мите я не могу пойти, я ведь вам объясняла...

- Хорошо, я спрошу у его сиятельства.

- Буду вам благодарна.

Она неловко улыбается; я подыскиваю слова, которые уместно будет произнести на прощание, и тут наше внимание привлекает тихий, но отчётливый звук, идущий со стороны доски-уловителя. Мы одновременно поворачиваемся в ту сторону и замираем от удивления.

Серый прямоугольник постепенно покрывается инеем, словно его прихватил мороз. Иней этот ползёт из центра к краям; слой не сплошной - скорее, плотное кружево, серебристо-холодная филигрань. Процесс сопровождается то ли хрустом, то ли шипением, похожим на скворчание масла на сковородке. Секунд через пять, однако, распространение явственно замедляется; углы доски остаются свободными от узора.

Повисает короткая безмолвная пауза, а потом налёт начинает таять, сдаёт позиции. Серое пространство очищается на глазах, как земля под весенним солнцем; тонкие ручейки стекают на пол, образуя лужицы.

Я стою и смотрю на доску, на этот непритязательный инструмент, который должен был подсказать, есть ли у моей ученицы дар, но вместо этого выдал нечто совершенно неадекватное; во мне укрепляется подозрение, что осень вряд ли будет спокойной.

ГЛАВА 3

Стыдно признаться (впрочем, у меня ведь имеется универсальное оправдание - старость), но Елизавета приходит в себя раньше, чем я. Поворачивается ко мне, и растерянность в её взгляде причудливо сочетается с надеждой и упрямым желанием немедленно разобраться в вопросе:

- Что это, магистр? Такое разве должно быть?

- Нет, конечно. Если бы проверка дала положительный результат, то он проявился бы тотчас же, без задержки, и выглядел бы совершенно иначе... Доска всего лишь изменила бы цвет, чтобы показать характер вашего дара. Красный означал бы огонь, голубой - воздушную стихию, зелёный - живую ткань. Стандартная индикация... И, разумеется, не было бы никакого выплеска за пределы доски, вовне. Она на это не рассчитана в принципе...

- Но намёк, по-моему, очень прозрачный. Нет?

Ученица указывает на лужи, и я усмехаюсь её невольному каламбуру. Формулирую по возможности осторожно:

- Если вы ждёте от меня ответа в том духе, что у вас открылись способности к водным чарам, то вынужден огорчить. Весь мой предыдущий опыт свидетельствует, что даже самые экзотические эффекты имеют, как правило, вполне банальное объяснение. Неисправность доски, к примеру...

- Простите, учитель, но это звучит как-то несерьёзно. Вы же сами мне всегда повторяли, что надо доверять фактам! А этот иней очень похож...

- На что? Договаривайте, Елизавета.

- Я просто хочу сказать, что водные чары для меня - не фантастика, я их видела на реке своими глазами! А теперь вдруг эта доска! Неужели вы просто так отмахнётесь, спишете всё на случайное совпадение?

- Я ни в коем случае не собираюсь отмахиваться, просто хочу предостеречь от поспешных выводов. Феномен же, безусловно, требует тщательного исследования...

- Только дяде пока не говорите! Пожалуйста!

Вообще-то я не склонен к тому, чтобы потакать её подростковым эмоциональным порывам, но в данном конкретном случае её просьба соответствует моим планам. За время своей многолетней службы я пришёл к убеждению, что начальству лучше не сообщать о промежуточных итогах работы, пока оно не потребует этого прямым текстом. Такая тактика позволяет избежать лишних (и зачастую, заметим в скобках, откровенно дилетантских) вопросов, отвлекающих от реальных задач. Гораздо разумнее - подождать, чтобы потом предъявить уже окончательный результат и получить скупую, строго дозированную порцию начальственной похвалы, которая при удачном раскладе когда-нибудь отольётся в иные, более вещественные формы гратификации. Вот и теперь я, пожалуй, повременю с докладом о протёкшей доске, пока сам не разберусь, что к чему.

- Хорошо, Елизавета. Договорились.

- Спасибо! И, знаете, раз уж тестирование получилось такое странное, и история продолжается... Да-да, я помню, что не надо спешить! Просто теперь мне хочется прояснить ещё одну непонятность...

Её растерянность уже сменилась азартом, только не восторженно-ярким, как до каникул, а деловито-злым, непривычным.

- Я ведь упоминала? На берегу мне объяснили так: Митя пострадал не от чар, а из-за того, что раздавлен памятью. Вот именно такими словами. Я попыталась уточнить, но больше ничего не услышала. У вас есть догадки, учитель? А то я за эти дни чуть голову не сломала...

- К сожалению, и тут я пока бессилен. Если бы вы рассказали мне все подробности, без купюр, то, возможно, дело бы сдвинулось...