Долина кукол

– Может наступить рецидив. Врачи не знают причин, которые определяют течение болезни, но есть риск, что к пятидесяти годам Тони вообще будет невменяем. И его ребенок унаследует эту болезнь. В лучшем случае он достигнет в своем умственном развитии двенадцатилетнего возраста, но все может сложиться и хуже. – Она замолчала, вспоминая. – Дженнифер, ты не представляешь, что это такое. Когда я узнала, что c Тони, я ударилась в религию. Стала молиться. Ходила в церковь – в любую церковь – и тащила c собой Тони. Я отдала его в хор. И тут выяснилось, что у него красивый голос. Я решила, что это его единственный шанс. Все деньги, которые мне удавалось заработать, я тратила на оплату его уроков… – Она вздохнула. – Но это все было давно, а мы говорим о настоящем. Этот ребенок, которого ты носишь, может и не унаследовать его голос, но обязательно унаследует болезнь.

– А ты? – спросила Дженнифер. – Ты тоже станешь невменяема?

Мириам покачала головой:

– У нас разные отцы. Этого Тони тоже не знает. Пожалуйста, Дженнифер, ради себя же – сделай аборт.

– Может быть, ты лжешь, откуда мне знать?

– У меня c собой вся медицинская документация. – Она пошарила в сумке и вытащила оттуда увесистый пакет. – Я знала, что ты можешь не поверить мне. С какой стати? Я ведь никогда не была c тобой особенно любезна. – Она отдала конверт Дженнифер. – Покажи эти бумаги любому невропатологу. Но сделай милость, не трепи об этом всему городу. Это станет концом карьеры Тони. А значит, погубит и его самого. Я знаю, что он кончит свои дни в какой-нибудь больнице, но если правда выплывет наружу сейчас, он окажется там гораздо раньше. Вот почему я все время экономлю. Ты считала меня скрягой? Я все деньги откладываю на его содержание. Экономлю на грошах. Не хочу, чтоб после моей смерти он оказался в каком-нибудь жутком приюте. И хочу, чтоб ему хватило до конца дней жить в доме для богатых стариков. Однако пока у него еще есть лет пятнадцать в запасе, – я так надеюсь, во всяком случае…

Дженнифер вернула конверт Мириам:

– Я тебе верю. Такого не придумаешь.

У Мириам на глазах были слезы.

– Дженнифер… Я действительно хочу, чтобы ты была счастлива. Ты вольна вернуться к Тони, но ты заслуживаешь лучшей участи. И пожалуйста, храни это в тайне, ради него. Ты найдешь еще достойного человека. Прошу тебя, не таи зла на Тони. Сделай аборт и забудь обо всем.

После ухода Мириам Дженнифер сидела несколько часов совершенно неподвижно, уставившись в пространство. Потом она приняла три красные таблетки и уснула.

Ни Энн, ни Генри так и не узнали, что заставило Дженнифер так внезапно переменить свои планы. Она сама нашла врача в Нью-Джерси, славного, внушающего доверие человека. Опытная медсестра, чистая операционная. Стоимость операции – тысяча долларов. Сестра ввела ей в руку лекарство – пентотал, явно сильнее секонала. Когда она очнулась, все уже было позади. А еще через две недели она чувствовала себя так, словно ничего и не было. Ее талия вернулась в прежнее состояние, и Дженнифер полетела в Мехико, где их c Тони развели окончательно. Вернувшись, она c головой окунулась в мир театральных премьер и новых платьев. Теперь в моде было макси и телевизор c экраном в восемь дюймов. Правда, по нему почти ничего не показывали, кроме состязаний в борьбе, игры в мяч и гонок на роликах, но все вокруг в один голос говорили о том, что эта штука положит конец радио.

Дженнифер снова подписала контракт c агентством «Лонгуорт» и стала участвовать в показах моды. А гардероб Энн опять ломился от платьев c плеча Дженнифер. Беспрерывно звонил телефон. Дженнифер твердо ступила на стезю светской жизни, прихватив c собой и Энн.

Она встречалась сразу c несколькими мужчинами, однако отдавала предпочтение некоему Клоду Шардо, французскому режиссеру, – обаятельному и галантному, как и подобает истинному французу. Энн его недолюбливала, но у Дженнифер был c ним страстный роман. Они по три часа сидели за обедом, танцевали, и он беспрерывно целовал ей руки. По-английски он говорил плохо, зато Дженнифер поражала Энн беглостью своего французского.

В сочельник Энн и Дженнифер украшали у себя маленькую елку. Должны были прийти Клод и несколько его друзей.

– Он через десять дней уезжает, – задумчиво сказала Дженнифер.

– У тебя c ним это всерьез? – спросила Энн.

Дженнифер наморщила носик:

– Ну… он не похож на других. А ты что о нем думаешь? Только честно.

– Не знаю. Я вообще не понимаю бо́льшую часть из того, что он говорит, и, когда вы оба упиваетесь вашим французским, я пытаюсь понять чудовищный английский его приятеля, чувствуя себя при этом полной дурой. Однако, как мне удалось понять из замечаний его друзей-французов, у твоего Клода имеется жена.

– Конечно. И любовница наверняка тоже, – беззаботно сказала Дженнифер. – Если мне удается подцепить мужика, он обязательно оказывается подонком. Клод хочет, чтобы я поехала c ним в Париж.

– Но ты ведь не поедешь!

Дженнифер пожала плечами:

– Он предлагает мне сняться в кино. Говорит, что я произведу настоящую сенсацию. Американка, которая говорит по-французски.