Долина розовых водопадов

Николай промолчал. Он занял свой наблюдательный пункт. Сейчас все ждали развязки. Дмитрий с Федькой подошли ближе, загородив проход. Пришлось пустить в ход кулаки.

– Подвиньтесь. Толку от вас никакого. А ты, Колясик, уступи даме место. Забыли, что иностранными языками в этой камере владею только я?

Николай спрыгнул с табуретки, а я взгромоздилась на неё и просунула голову между прутьев решётки. Ага. Мне повезло. Самое интересное ещё не началось. Словно меня все ждали. Так и подмывало крикнуть: «Первый акт! Занавес!»

Майкл вошёл в освещённое помещение и прищурился. Он не выражал никакой радости от встречи с давним приятелем. Джим, наоборот, встал из-за стола и, расплывшись в приторной улыбке, раскрыл объятия.

– Дружище! Ты плохо выглядишь. Где тот холёный надменный пижон? Куда делся лоск и гонор?

Доусон проигнорировал слова Магистра, который сделал два шага навстречу.

– А кого ты прячешь за спиной? Выходи, красавица, покажись своему старшему брату.

Сунн Джи отпустила локоть Майкла и вышла вперёд.

– Что ты сказал? Старший брат?

Мне показалось, я ошиблась с переводом. Пришлось вытянуть шею ещё на несколько миллиметров. Федька дёрнул за рукав.

–Что там?

– Отстань. Мешаешь.

Между тем, увидев девушку, великий Магистр чуть не лишился дара речи. Он что-то промычал, сделал пару глубоких вдохов и протёр глаза. Я с ужасом наблюдала, как его лицо вновь приобрело зеленоватый оттенок. Великий повернулся к Слепцову. Если бы взгляд мог испепелить, то на месте мэра уже тлела бы зола.

– Ты кого тут держишь? Где Лия?

– А это кто? ― не понял мэр.

– Это вездесущая Сунн Джи. Ты хоть документы её смотрел?

Слепцов затрясся.

– Не может быть, мы ведь китаянку искали. Не думал, что они табунами тут ходят.

– Ты не учёл одного момента, мой невнимательный друг, ― сверкнул глазами Джим, ― китаянка, которая мне нужна, ― беременная.

На лбу Слепцова появилась испарина. Он вспомнил, что Берри упоминал об интересном положении девушки.

– Ты видишь у неё живот или младенца на руках?

Мэр молчал.

– Вопрос второй. Что тут делает Доусон? Я же приказал не трогать его, не прятать в подвал, не спускать в бункер. Нужно было просто следить. Рано или поздно, он вывел бы нас на след жены.

Сова тоже смекнул, что запахло жареным. Ничего не попишешь. Это был его персональный досадный промах.

В Сунн Джи осторожность боролась любопытством. Наконец, любопытство победило. На Востоке не принято, чтобы женщины вмешивались в мужскую беседу, но девушка вмешалась:

– Вы что-то сказали насчёт брата. Может, объясните?

Берри расхохотался.

– Ты не ослышалась, детка. Я, действительно, старший брат Лии, плоть от плоти, как говорится. Удивительно, Майкл, как это ты сразу не разглядел нашего сходства? Как твоя жена не почувствовала голоса крови?

– Ты бредишь, Джим. Оба брата Лии погибли.

Магистр выгнул бровь.

– Неужели? Это наплёл тебе мой дед? Старый маразматик! Где он был, когда нас похитили Чёрные Монахи? Мне тогда исполнилось пять, а Эдварду пятнадцать. Почему нас никто не искал? И что мой дед может знать о тех кошмарах, которые пришлось пережить маленькому мальчику? Ненавижу!

– Тебя искали, ― парировал Майкл, ― тебя очень долго искали.

Джим усмехнулся.

– Теперь это не имеет значения. Ордену требовалась молодая кровь, новые последователи. Мой брат мог бы притвориться, согласиться на все условия, а потом вытащить нас двоих. Но он был слишком гордым и глупым. Старик очаровал его своими сказками о Белых Братьях, о кучке Солнцепоклонников. Где были те самые Солнцепоклонники, когда Эд решил умереть? Ты хоть понимаешь, Майки, как это страшно, когда человек делает такой выбор в пятнадцать лет!

Майкл молчал. Он обнимал Сунн Джи за плечи. По щекам девушки катились слёзы.

– А я хотел жить, ― продолжил Джим, ― разве ты можешь осудить за это испуганного ребёнка? И знаешь, что мне приказали Монахи? Они приказали убить Эда. Я никогда не забуду лица брата. Он стоял, связанный, на краю пропасти и смотрел на меня. Он умолял не делать этого, не брать грех на душу. Говорил, что смерть гораздо лучше жизни в подземелье, что мы должны уйти вместе. Но я хотел жить. И знаешь, что я сделал, Майкл? Я подошёл к нему и толкнул в пропасть. Он падал долго, ударяясь об острые камни, не проронив ни единого крика. Тогда я потерял сознание, а когда очнулся, увидел, как изменилось отношение ко мне. На моём теле Братья нашли метку. Это значило, что, рано или поздно, именно я стану великим Магистром и хранителем нерушимой власти.

– Тебе это понравилось, Джимми?

– Не помню. Я был слишком мал. В моих мозгах засело одно: я хочу выжить, выжить любой ценой. Несколько месяцев я провёл в высокогорных пещерах вместе с Монахами. Потом меня передали в приёмную семью. Я вырос, получил достойное образование. Но Братство никогда не упускало меня из виду. Мои наставники следовали за мной из города в город, из страны в страну.

– А потом ты убил своих приёмных родителей. ― Догадался Доусон.