Долина Слез

Руки и ноги у нее совсем заледенели, и женщину неумолимо клонило в сон.

– Как Колл? – спросил Лиам, поднимая драгоценный меховой сверток с колен жены.

– Спит. Он очень замерз, и я закутала его в свою куртку. Малыш заснул. Думаю, с ним все хорошо.

Лиам провел рукой по личику ребенка. Оно было холодным и странного сероватого оттенка. Дрожащей рукой он нащупал бьющуюся жилку на шее сына и вздохнул с облегчением – сердечко пусть слабо, но билось.

– Они убили маленького Робби! Я все видела. Ткнули в него штыком! Мальчику было всего три года, Лиам! И это придало мне сил. Я взяла Колла и побежала. Они бы и его убили тоже!

Голос ее становился все протяжнее, голова совсем отяжелела. Лиам обнял жену еще крепче, и она, склонив голову ему на грудь, закрыла глаза.

В пещере было темно. Стоны выживших хайлендеров перемежались с отголосками выстрелов, до сих пор долетавших из долины. В горах бушевала метель, однако и она уже выбилась из сил, ярость ее пошла на убыль. В пещеру проник едкий зловонный дым, и покрасневшие от слез глаза разболелись от него еще сильнее.

Несколько мужчин отправились на поиски других уцелевших. Было решено собрать всех здесь, а потом отвести женщин и детей в деревушку Аппин, на земли соседей Стюартов.

Лиам спрашивал себя, удастся ли им осуществить задуманное. Ведь они все так устали! Анну тоже сморил сон. Она была очень бледна, а губы приобрели необычный голубоватый оттенок. Он прижал жену и сына к себе, но сердцем уже знал, что надеяться больше не на что.

– Господи, забери и меня вместе с ними! – взмолился он шепотом. – Я не переживу этой потери!

Осознание случившегося обрушилось на него внезапно: клан, родная долина утрачены навсегда. Отец и сестра мертвы. И сколько еще погибло в эту ночь? Жена, сын… Плечи Лиама затряслись от беззвучных рыданий. Он закрыл глаза и зарылся лицом в золотистые волосы Анны, позволив себе забыться в горе, которое душило его.

Часть вторая

Бессмысленно сражаться с судьбой.

Эсхил

Глава 2 В поместье Даннингов, 28 мая 1695 года

– …Англия. Перед королевским дворцом. Входят Малькольм и Макдуф. Малькольм говорит: «Найдем тенистый уголок и там грудь выплачем до дна». Макдуф ему отвечает: «Нет, лучше схватим смертельный меч и вступимся, как мужи, за падшую отчизну: что ни утро, вновь – вдовий стон, вновь – крик сирот, вновь скорби бьют небо по лицу, и слышен отзвук, как если б твердь с Шотландией страдала, стеная в ответ…»[14]

Я украдкой посмотрела на леди Кэтрин Даннинг. Похоже, она задремала. Я закрыла книгу, положила ее на столик у изголовья кровати и поправила одеяло.

– Благодарю вас, дитя мое, – прошептала она, чуть приоткрыв глаза. – Думаю, на сегодня достаточно, я чувствую себя совсем разбитой. И время позднее, наверняка уже больше десяти, и вам тоже пора отдыхать.

– Вы очень добры, миледи, – сказала я. – После сегодняшней прогулки верхом я и вправду едва держусь на ногах. Ваша кобылка очень резвая и норовистая! Мне пришлось постараться изо всех сил, чтобы на ней усидеть. Но ваш сын Уинстон – прекрасный наездник, и еще он очень хороший учитель. Думаю, я неплохо справилась!

– Рада это слышать. Что до моей лошади, то никому, кроме вас, насколько мне известно, не удавалось ее оседлать. У Бонни ужасный нрав, но вы ей, похоже, нравитесь.

Выцветшие голубые глаза миледи задержались на моем лице, и она продолжила:

– Уинстон вас не обижает?

– Нет, миледи, – солгала я.

– А лорд Даннинг?

На этот раз выдержать ее вопросительный взгляд оказалось куда сложнее. Я не любила лгать леди Кэтрин, однако это было неизбежное зло. Правда очень огорчила бы ее, ведь на самом деле ее сын Уинстон был наглым и эгоистичным молодым человеком и никогда не упускал случая унизить меня перед прислугой. Позже он находил возможность, если рядом не было досужих ушей, извиниться передо мной за то, что «вспылил из-за такого пустяка», но это все равно не делало его менее отвратительным. Что до лорда Даннинга, то это был мерзавец наихудшего толка.

– Лорд Даннинг очень добр ко мне, – пробормотала я.

– Понятно. Вы служите мне уже два года, не правда ли, Кейтлин?

– Да, миледи.

– И если кто-то вздумает вас обидеть, вы мне об этом скажете?

– Да, миледи, – выдохнула я едва слышно.

– Сдается мне, что последнее время вас что-то тревожит, дитя мое. Вы сильно похудели, и под глазами, такими красивыми, появились темные круги. А мне так нравились ваши пухлые щечки! Вы не больны?

– Я совершенно здорова, не тревожьтесь обо мне, миледи.

– Я очень люблю вас, дитя мое. Для вашего отца расстаться с вами и отправить вас к нам, наверное, было большим потрясением.

– Он поступил так ради моего блага, – пояснила я. – Он не мог оставить меня в своем доме в Эдинбурге. Он попросту не смог бы меня прокормить.

– Он по вас скучает?

– Да, конечно.

Она улыбнулась и погладила меня по щеке исковерканными болезнью пальцами.

– Вы очень хорошенькая, Кейтлин. У вас тонкие черты и такая нежная белая кожа… Наверняка многие мужчины на вас заглядываются. Не только один Эндрю…