«Долина смерти». Трагедия и подвиг 2–й ударной армии

В поисках выхода Хозин и штаб группы приступили к кадровым перестановкам. Вместо полковника П. И. Соленова командиром 165–й дивизии назначили командира 58–й стрелковой бригады полковника В. И. Морозова, а 58–ю бригаду принял командир ее 1–го батальона майор Гусак. Сняли также начальника штаба 165–й дивизии майора Назарова, его место занял майор Дзюба. Был заменен и комиссар дивизии старший батальонный комиссар Илиш. В 372–й дивизии командира полка Д. С. Сорокина заменили полковником Н. И. Синегубко. Перестановки затянулись до 10 июня, а бои между тем продолжались.

2 июня на сторону врага перешел помощник начальника 8–го отдела штаба 2–й ударной армии техник–интендант 2–го ранга С. И. Малюк. Он передал немцам шифрованные документы, из которых неприятель узнал план отхода, боевые возможности и расположение частей армии⁶². Теперь немцы знали все. Отныне только мужество и стойкость могли спасти воинов 2–й ударной. Все, что происходило до сих пор, было лишь прелюдией к трагедии, которая начиналась теперь в волховских лесах.

5 июня 2–я ударная и 59–я армии нанесли встречный удар и к 12 часам дня 59–я армия вышла к реке Полисть. Но врагу удалось с запада ворваться в боевые порядки 2–й ударной и 6 июня опять закрыть коридор. 6 дивизий и 7 бригад оказались в окружении⁶³. Вместе с ними остались в кольце не успевшие проскочить коридор подразделения других частей и соединений, например, 3–й гвардейский полк 4–й гвардейской дивизии⁶⁴.

Когда в середине мая 4–я гвардейская уходила в тыл на переформирование, 3–й полк полковника А. В. Слепко оставили на прежних позициях до замены другими частями и подчинили непосредственно штабу 2–й ударной армии. Дни шли, а смены все не было. Лишь 4–го июня бойцы 92–й дивизии сменили гвардейцев. Но за пять дней до этого, 30 мая противник перекрыл коридор. Полк остался в окружении, его передали в резерв 2–й ударной и он участвовал в боях на угрожаемых направлениях.

А тем временем кольцо вокруг 2–й ударной сжималось быстро и неотвратимо. Секретарь Военного совета 2–й ударной армии батальонный комиссар Н. М. Коровичев и офицер по особым поручениям члена Военного совета армии Я. С. Бобков вылетели в штаб оперативной группы войск волховского направления. Член Военного совета армии дивизионный комиссар И. В. Зуев приказал им лично доложить начальнику штаба группы генерал–майору Г. Д. Стельмаху о тяжелом положении 2–й ударной. Г. Д. Стельмах выслушал их и пообещал сообщить в Ставку. На следующий день из кольца вывезли самолетом тяжело раненого начальника артиллерии 2–й ударной армии Г. Е. Дегтярева. Он подтвердил информацию о состоянии войск за Мясным Бором⁶⁵.

Белые ночи и превосходство немецкой авиации не позволяли наладить снабжение армии воздушным путем. Нормы питания, которые и так были меньше ленинградских блокадных, постоянно сокращали. Появились случаи людоедства. Один из них, например, приведен в докладной записке начальника особого отдела НКВД Волховского фронта старшего майора госбезопасности Мельникова заместителю наркома внутренних дел В. С. Абакумову от 6 августа 1942 г. Мельников сообщает, что между 12 и 18 июня «зам. нач. политотдела 46–й дивизии Зубов задержал бойца 57–й стрелковой бригады Афиногенова, который вырезал из трупа убитого красноармейца кусок мяса для питания. Будучи задержан, Афиногенов по дороге умер от истощения⁶⁶. Такие случаи, по свидетельству ветеранов Мясного Бора, были хоть и единичны, однако нередки. В частности, бывший комиссар 59–й бригады И. Х. Венец рассказывал, как он однажды застал бойца, который запихивал в противогазную сумку вырезанную у трупа печень. Венец и другие очевидцы сообщают, что людоедов расстреливали на месте без суда и следствия.

Тяжелее всех в окружении приходилось раненым. На 10 июня их скопилось в кольце 5 тысяч, совершенно беззащитных под смертельным огнем⁶⁷. Госпитали, медсанбаты и медсанроты скитались по лесам в поисках сухих и относительно безопасных мест. Вот как пишет об этом бывшая медсестра 59–й бригады Е. Л. Балакина (Назарова): «Мокрые, холодные, голодные как затравленные зайцы, всюду натыкались (мы — Б. Г.) на немцев и снова поворачивали назад. На ходу саперы делали настилы для лошадей с повозками, на которых везли медицинское оборудование и др. Лошади гибли одна за другой, засасывали болота, это страшная картина. Целыми днями мы, мокрые по пояс, бродили с баграми между деревьев. Не помню, сколько времени мы так бродили, но где–то 6–7 дней прошло, когда ночью, наконец, пришли на крошечный пятачок сухой земли около речушки Глушица /…/ Голод был нестерпимый, поели всех лошадей да травку кислицу. Ни хлеба, ни сухарей. Иногда прорывались У–2, сбрасывали сухари в бумажных мешках и почту, а также листовки, которые вселяли в нас надежду на спасение/…/