Долиной смертной тени

– У меня младший брат отцу в рыло дал. Так это он за дело, за дело!

– Что тут говорить, кому охота возиться!

Домбровски возвысил голос:

– Да! Возиться, как я тут услышал, не охота никому. Но долг, нравственность и закон заставляют. И принуждение к семье – самое жестокое и страшное издевательство над личностью в нашем мире! Пойдем дальше. Я знаю, что среди вас есть верующие. Пара иудеев, с дюжину мусульман, полторы дюжины вудуистов, кое-какая экзотика и даже христиане имеются, хотя казалось бы…

Он усмехнулся.

– Ну и, конечно, масса слабых людей, верующих в абстрактное Созидательное Начало. Якобы существует нечто великое, доброе, запредельно могущественное, и если у него… или у нее?…попросить что-нибудь в пределах разумного, может статься, подарок свыше прибудет. Что из этого следует? Для вас – ничего хорошего. Это новый долг, долг самый несправедливый из всех. Вы сами – боги, сами – герои, сами – творцы своей судьбы. Если у вас есть что-то, значит, вы сами добились этого и никому ничем не обязаны. Вы боги, говорю я вам! И те, кто служит любому культу, что они вам скажут? Прежде всего: «Вы обязаны!» Обязаны совершать те или иные обряды, обязаны подчиняться, обязаны платить, обязаны придерживаться пустых и бессмысленных запретов, обязаны ограничивать себя! Ограничение – вот ядро любой веры, вот сокровенный смысл любой религии! А правда, голая правда проста, я повторю ее: вы никому никогда ничем не обязаны. Все остальное иллюзия. Все остальное – обман. Все остальное – попытка уловить вас в сеть, а потом использовать на благо ловца. Разве вы сами не чувствуете правду моих слов?

– Да! Да! Мать твою!

– Так-то оно так, но…

– Достали эти проповедники! Я хочу просто жить!

– На хрен!

– Да! Да! Мать твою!

– Я бог и я хочу ссать.

– Слушайте его, в нем есть сила…

– Да! Энергия так и прет!

– Я тоже чувствую энергию…

– Да! Мать твою!

– Всех на хрен! Я посылаю всех на хрен!

Признаться, я тоже почувствовал веселье. Будто принял дозу слабенького, но качественного синтетического наркотика. Очень похоже. Приятно, черт побери. Из него вышел бы отличный спец по реал-тайм шоу.

Голос премьер-комиссара загремел, перекрывая общий гам:

– Я говорю вам: освободитесь! Я говорю вам: очиститесь! Вам никто не нужен, кроме вас самих! Вам не нужен ваш народ! Вам не нужна ваша вера! Вам не нужны ваши родные! Вам не нужны жены и дети! Вы чисты, как полуденный свет и ветер! Вы факелы чистого пламени! Я пришел, чтобы дать вам величайшую свободу!

– Да! Даааааааааааа! Даааааааа!

– Мать твою!

– На хрен!

– Свободу!

– Ширева!

– Баб!

– На хрен!

– Мать твою!

– Даааааааааааа!

И даже я, спокойный тихий человек, встал и крикнул: «Да! Давай!» Домбровски поднял руку:

– Братья-солдаты, тише! Мне осталось сказать всего пару слов.

Он подождал с четверть минуты и зал утих, как послушная овечка.

– О нас говорят: мятеж великорассов. Мы говорим: восстание чистого разума! Да, мы творим освобождение разума от кандалов долга. Те, кто не понимает истинного значения свободы, те, кто не чувствует истинного значения чистоты, убивают нас, желают исправить нас, уничтожить нас! А нам нужно немногое – только истина! Здесь и сейчас, в этих завшивленных казармах, рождается сверкающий младенец истины и свободы! Здесь и сейчас клокочет плавильный котел, где должны сгинуть все оковы, где должно сгинуть все лишнее. Посмотрите вокруг, посмотрите в глаза друг другу! Видите? Появляется на свет великая раса людей простых, равных, сильных и свободных!

Мой сосед справа сграбастал меня в объятия, а мой сосед слева сграбастал нас обоих. Их немытые тела воняли.

Вокруг – шумное братание.

– Нашему братскому воинству надлежит сделать последнее мощное усилие, последний удар. Может быть, именно ваш полк решит дело. Я вижу в вас, братья-солдаты, божественный порыв, божественный напор! Вы знаете, за что идете на войну. Да, сейчас вы попали в условия величайшей несвободы, но величайшая свобода ждет вас! Завоюйте ее! Завоюйте ее! Завоюйте ее! Весь мир – ваш!

Аааааааа! Грррррррр!

Зал рокотал, как водопад, зал издавал рык, словно зверь.