Долог век, да недолговечно счастье

- Брат, я не очень-то доверяю твоим сведениям; возможно, речь идет о других Герра, - ведь эта фамилия очень распространена. Но допустим, что это так, - неужели маленькие человеческие слабости могут перевесить положительные качества полковника Герра, благодаря которым он становится завидной, если не блестящей, партией для моей дочери? Полковник сделал отличную карьеру, его достоинства неоспоримы.

- Ну, хорошо, о военной карьере я не спорю. А каков он в личной жизни?

- Нет ни одного товарища, который был бы о нем плохого мнения. Кроме того, у него порядочное состояние.

- Да, - согласился старик с горькой усмешкой, - состояние, нажитое игрой в карты.

- В Америке это не считается пороком, - возразил генерал, принужденно рассмеявшись, чтобы скрыть, насколько ему неприятен этот разговор; он считал своей обязанностью защищать честь будущего зятя.

- Да, да, прошлое исчезает, как след корабля в море! - воскликнул с горечью старик. - Можно ли удивляться, что свет ныне потерял стыд и совесть, если даже такие честные и достойные люди, как ты, стараются оправдать гнуснейшие поступки?

- Брат, не забудь, что моя дочь его любит, - напомнил генерал с глубокой грустью.

- Твоя дочь - прекрасная разумная девушка, она никогда не позволила бы себе увлечься, если бы ты воспротивился ее выбору.

В эту минуту в кабинет вошел, сияя улыбкой, полковник, которого брат генерала принял, как всегда, сухо и холодно. Генерал же, напротив, постарался удвоить знаки внимания к будущему зятю, чтобы загладить впечатление от нарочитой холодности брата. Не прошло и получаса, как в дверь кабинета раздался стук.

- Войдите! - сказал генерал.

Дверь отворилась, и на пороге показался молодцеватый старик в одежде андалусского крестьянина.

- Бернардо, наконец-то ты пришел! - воскликнул генерал и, бросившись навстречу вошедшему, обнял его. Взяв гостя под руку, он повел его в глубь кабинета и представил брату и полковнику. - Бернардо, мой верный друг и отважный спаситель, которому я обязан жизнью. Поглядите, - добавил он, поднимая седую прядь со лба старика, которого он назвал своим спасителем, - взгляните на этот шрам, след вражеской сабли; доказательство преданности Бернардо такое же вечное, как память о нем в моем сердце. Ну, как поживаешь, друг? Вижу, что годы пронеслись над тобой, как над крепким дубом, не причинив тебе никакого ущерба, только серебро в волосах появилось да лицо потемнело.

- Сеньор, - ответил старик, - мне грешно жаловаться на здоровье, да и духом я никогда не падаю; конечно, случаются и у меня беды, но ведь слезами горю не поможешь. А вы, ваша милость, и в самом деле молодцом выглядите! Правда, вы ровно на десять лет меня моложе. Я уже слышал, что ваше превосходительство женились и детки у вас замечательные, дай им бог здоровья!

- Ты их увидишь, Бернардо, обязательно увидишь! А как твои дети, жена?

- Сеньор, моя жена так сгорбилась и сморщилась, что ее не отличишь от сухого каштана. А дети - один в армии, другие поженились и обзавелись ребятишками.

- Я тебя больше не отпущу, Бернардо, ты останешься со мной.

- Сеньор, не могу же я покинуть жену.

- Возьмешь ее с собой.

- Что вы, сеньор! Легче картезианский монастырь сдвинуть с места. Разве ее оторвешь от детей и внуков?

- Ну ладно, я собираюсь купить имение, там и для тебя местечко найдется. Считай, что ты теперь распростился со всеми невзгодами. Вот мой брат, о котором я так часто тебе рассказывал, а вот, - указал генерал на полковника, - мой будущий зять.

При появлении старика дон Виктор Герра изменился в лице и сделал движение, чтобы взять шляпу и уйти, но, рассудив, что отныне человек этот будет приходить сюда ежедневно и встречи с ним не избежать, полковник снова сел и принялся за газету с видом невозмутимого спокойствия. Он привык надеяться на свою счастливую звезду и полагал, что узнать его теперь невозможно. Когда генерал подошел, чтобы представить ему своего бывшего вестового, полковник надменно поднял голову и слегка поклонился, приветствуя гостя.

При виде полковника старик застыл в изумлении, не в силах оторвать глаз от бледного, надменного лица.

Между тем генерал позвонил в колокольчик.

- Проводи гостя, - сказал он вошедшему слуге, - вели подать ему завтрак и окажи всяческое внимание, как члену нашей семьи. Пойди отдохни, Бернардо; вечером я познакомлю тебя с женой и детьми, они давно жаждут увидеть тебя. - И генерал подтолкнул к дверям старика, который все еще не мог прийти в себя от столь неожиданной встречи.

- Как звать этого полковника? - спросил он у слуги.

- Дон Виктор Герра. А вы его знаете?

- Готов в этом поклясться. Только в ту пору он не был полковником; и звали его иначе. Впрочем, прежде чем утверждать это, я хочу проверить; ведь прошло немало времени.