Должники

-- Посмотри, дорогой, какая расцветка! -- нахваливала она свой товар, подбрасывая на руках легкие разноцветные шали. – Ручная работа, бери. Не нравится? А эта? Смотри, какой рисунок, сам Аллах водил рукой мастера! Пощупай, помни ткань. Чувствуешь, какая нежная? Бери, хорошо уступлю. Бери жене, сестре возьми, соседке – мужчина не должен быть жадным. Видишь, какой цвет? Глубокий, как летняя ночь, чистый, как юная девушка, красивый, как твоя любовь. Сколько возьмешь? Два, три?

Сначала он ничего не понял. Заверещал чей-то женский голос, кто-то громко свистнул, раздался топот бегущих ног, старухин сосед сорвался с места и рванул в сторону. Мимо пробежал подросток, на ходу запихивая в рот лепешку.

-- Что там, Муртаза? – крикнула торговка шалями.

-- Не жнаю, -- прошамкал, не останавливаясь, мальчишка с набитым ртом. –Кажетша, кого-то прирежали.

Несостоявшийся покупатель сунул в бабкины руки шаль и в несколько прыжков оказался у оружейной лавки. Хозяина с его кинжалами и ножами не было видно за кучкой галдящих таджиков, столпившихся вокруг чего-то лежащего на земле. Рядом бубнил чей-то мужской хриплый голос.

-- Я просто нож подошел посмотреть, клянусь! Здесь еще трое стояли. Один кинжал вертел в руках, другой – нож. А третий так стоял. Ничего не делал, слушал только, смотрел. Потом вдруг вот этот, -- ткнул пальцем вниз, -- как бросится на того, -- опять указал под ноги набежавших зевак, -- и прямо в сердце ему ножом р-р-раз! Тот свалился, конечно. Тогда другой, может, друг его, я не знаю, на этого, что с ножом, тоже бросился. И по шее кинжалом, как барашка, клянусь! И убежал. А этот, видите, еще дергается, -- Аренов пробился к центру, заглянул в просвет между взбудораженными, жестикулирующими людьми. На земле, местами уже пропитанной кровью, валялись двое. Один лежал навзничь, с застывшим лицом, обращенным к небу. Губы другого растягивала гримаса, очень похожая на довольную улыбку, нога в серой кроссовке судорожно била вытоптанную иссохшую почву.

…Сцепив зубы, он упрямо шел к цели. А цель оказалась легкодоступной, в кишлаке у самой таджикско-афганской границы. Не понадобились ни заграничный паспорт, ни подкуп, лишь скромная плата за информацию, которую охотно выдавали немому некоторые жители провинции Файзабад. Ему везло. Удача, словно сама вела его по чужой земле, приближая к человеку, ставшему наваждением. Встреча с ним придавала смысл жизни.

-- Иди прямо, брат, никуда не сворачивай. В последнем дувале живет семья твоего Тимура, -- напутствовал гостеприимный хозяин, приютивший на ночь немого путника. – И передай ему, я к вечеру загляну, не забудешь? – русский гость улыбнулся и согласно кивнул. – Ну, удачи тебе! Иди.

Шагали ноги, отталкиваясь от твердой земли, рука крепко держала сумку, за пазухой приятно холодил кожу нож, лицо грело солнце – вот и весь человек. Остальное – спокойное ожидание той близкой минуты, ради которой он жил последние девять лет. И уверенность, что не напрасно жил.

Последний дувал был больше других. Вокруг слонялись куры, нежилась кошка на солнце, болталось на веревке выстиранное хозяйкой белье, под деревом усердно вылизывала лапу собака – покой и тишина царили вокруг. Стараясь ступать бесшумно, человек подкрался к окну и заглянул внутрь – никого. Пес лениво поднял голову и опять принялся за прерванное на секунду полезное дело. Незваный гость обошел невысокое здание, сложенное из камней – ничто не выдавало присутствия хозяев.

-- Ты кого-то ищешь, друг? Не заблудился? -- от соседнего сарая из черного глиняного кирпича шел Тимур. Постаревший, в потрепанном стеганом халате, в руках мотыга, правую ногу с трудом волочит. – Если насчет барашка, приходи в другой раз, -- он приблизился к незнакомцу, который без приглашения явился на его территорию. Аренов увидел безобразный рубец, рассекающий левую щеку  от виска до подбородка и уродующий лицо,  почувствовал гнилую вонь из беззубого рта. Жалкий, безобидный старик, только глаза, смотревшие с былой злобой и подозрением, напоминали прежнего главаря бандитов. – Что молчишь, язык потерял? – в ответ немой согласно кивнул, неспешно опустил сумку на землю и вытащил из-за пазухи нож. Резким ударом ноги выбил из рук мотыгу. – Ты что, брат? – в щелочках глаз появился страх. – Ты кто? Я тебя не знаю, -- в голосе зазвучала растерянность. Аренов рванул пояс халата, приставил лезвие к дряблому горлу.

-- Бобо

! – детский крик, полный ужаса, разорвал тишину. К Тимуру подбежал пятилетний ребенок, обхватил руками, прижался, испуганно забормотал. – Бобо, пойдем домой. Я боюсь. Пойдем!

-- Не бойся, Хусейн, все нормально. Это мой друг, поговорить пришел, -- трясущимися губами пытался успокоить внука старик. – Иди, я сейчас.

-- Нет, -- вцепился в халат маленький таджик, -- вместе пойдем. Не хочу один.

Немой опустил руку с ножом, поднял с земли свою сумку, улыбнулся напуганному малышу и пошел прочь от дома, жившего по своим законам.

х                х                х