Должники

-- Почему нет? Осетр – рыба царская, и икра у него – на весь золота. Между прочим,  насчет икры есть дельное предложение. Сегодня…

-- Обожаю черную икру! Давай купим?

-- Согласен, только кто продавца искать будет?

-- Не смешно.

-- Мне рассказывать дальше или заткнуться?

-- Конечно, рассказывай, Санечка.

-- Может, лучше поскрипим?

-- Ну, Сань!

-- Ладно, уговорила. Только в обморок не падать, не вопить, не прыгать по койке, -- муж выдержал паузу и торжественно объявил. -- Сегодня утром меня вызвал к себе командир и пообещал отдельную квартиру.

-- Правда?! Здорово! Что ж ты молчал? А когда?

Он обхватил ее руками, прижал к себе.

-- Когда сына сделаем.

-- Лучше, дочку.

-- Можно сразу двоих.

-- Тогда трехкомнатную дадут?

…Шел пятый месяц, как Ареновы обосновались на новом месте. Впрочем, слово «обосновались» означало бы скорее бесстыдную лесть их семейному быту, чем правду. Узкая солдатская койка, три чемодана, поставленные друг на друга и накрытые подаренной на свадьбу скатертью, пара мягких стульев из местной комиссионки, полированный шкаф, купленный за полцены у старлея, которому повезло получить назначение в Венгрию. Если это называется домом, что же тогда шалаш?

И все же судьба забрасывала Тоню подарками. Она сменила фамилию и стала зваться женой, жила почти за границей, не снимала комнату, а была в ней хозяйкой. Но самое главное – Антонина любила и знала, что любима сама. Бок о бок ходил, дышал, тихо посапывал по ночам, по утрам распевал во весь голос, безбожно перевирая мелодии, самый умный, самый надежный, самый удачливый человек – лучший из всех, живущих на этой земле. Рядом с ним любая проблема превращалась в пустяк, а каждая проведенная вместе минута подтверждала, что перед Антониной Ареновой воздвигается незримая каменная стена, куда не прорваться ни одной беде. Ради такого «строителя» можно отказаться не только от любой карьеры – вообще забыть свое «я», потому что «мы» гарантирует счастье. И Тонечка наслаждалась этим счастьем. В ней внезапно проснулись хозяйственность и домовитость, дремавшие на чужой территории, а на собственной распоясавшиеся не на шутку. Туманова тратила деньги, лишь одним глазом заглядывая в кошелек: на спекулянтов с их заманчивым дефицитом, на конфеты, косметику, на разную ерунду, катастрофически сокращавшую время от зарплаты к зарплате. Аренова завела тетрадь, куда старательно и дотошно вписывала приходы с расходами. Столбцы расходов поначалу росли быстрее приходов, и тогда молодая хозяйка втайне от мужа посылала SOS своей родственнице. Но постепенно графы в тетрадке выравнивались, и с четвертой зарплаты безотказная тетушка получила от любимой племянницы перевод с частично погашенным долгом. В тот же день обиженная тетя Роза выслала деньги обратно, что для рачительной хозяйки явилось приятным сюрпризом, какой тут же был занесен в приход. Кроме бухгалтерских изысканий Тоня с упоением наводила порядок в своем пятнадцатиметровом гнезде. Драила, скоблила, мыла, натирала воском, полировала до блеска – создавала уют, куда муж летел бы после службы на крыльях. Комнатка Ареновых сверкала чистотой, как младенец -- первыми зубками, умиляя и радуя каждого, кто переступал порог. Переступали не многие, но довольно часто. Во-первых, штурман, с кем молодой командир корабля летал на СУ-24, невозмутимый, коренастый, седеющий шатен со стрижкой «под ежик», крепкими нервами и застенчивой редкой улыбкой. Владимир Васильевич Смурый любил копаться в моторе старенькой бежевой «Волги», обожал жену-украинку, гонял троих сыновей, воспитывая их по суворовскому принципу: трудно в учении, легко в бою. Тоня звала штурмана дядей Володей и, угощая покупными тортами, старательно записывала под диктовку смешливой хохлушки рецепты домашней выпечки. Галине Смурой недавно исполнилось тридцать пять. Штурманша знала все полковые новости, читала запоем переводные романы и завидовала тем, кто доживал до отставки. Смурые заглядывали на ареновский огонек чаще других, невольно прививая новенькой навыки гостеприимной хозяйки. С этой супружеской парой Тонечка совершенствовалась в кулинарии, училась поддерживать разговор, развивала в себе способность быть для других приятной и нужной. Во-вторых, захаживал Сашин земляк, тоже ростовчанин, который, как случайно выяснилось, учился в одной школе с Ареновым, но тремя классами старше. Олег протирал