Должность во Вселенной. Время больших отрицаний

Да нет, ничего. Не должно быть связи. Несолидно даже так думать. Действительно: где одно, где другое – и какое другое! Смешно.

…Но есть сверхзакон, который игнорируют. Все законы природы, что мы изучали в школе и в вузе, против него пустячки. Этот сверхзакон в силах менять даже величины мировых констант.

– А при чем здесь крепость, «запорожец» с гаишниками?

– Понимаете, мы с вами, как и те автоинспекторы с большой дороги, как и номенклатурные прохиндеи в «Доме отдыха И.», крупнее атомов и нуклонов, но поменьше галактик и Метагалактики. Попадаем в диапазон действия. С другой стороны, и галактика М31 (по каталогу Мессье), как бы она ни была велика и прекрасна в сиянии своих трехсот миллиардов звезд, тоже хоть и побольше атомов и нас, но меньше Вселенной. То есть и она попадает в диапазон великой связи.

– Ну и что?

– Ну… мы во всебытии, в том же потоке. Так почему не быть связи между всеми тремя происшествиями? Все они акты вселенской драмы бытия.

– Ага… так что?

– Да ведь это пишется, чтобы пробудить в вас – в каждом! – вселенское, читатель. Иной задачи автор просто не может теперь ставить. Воспринимайте с этих позиций. Тогда из пестрого калейдоскопа глав, идей, фактов и – да! – чисел вы извлечете нужное.

– Ага… А зачем?

Тьфу!

Книга первая Время красть

Когда приходит воровской час, то и честный человек ворует.

Н. Лесков. Грабеж

Часть I После Шаротряса

Глава 1 Совещание на проходной

Нет такого забора, в котором не было бы дыры.

1-й закон развитого социализма

1

Было что-то фатальное в том, что именно люди, на которых дрейф в небе галактик то ли фантома М31, то ли самой М31 не произвел бы столь оглушительного впечатления, как на прочих, работники Катаганского НИИ НПВ, ничего не знали об этом. Даже астрофизик Любарский, что уж совсем нехорошо; впоследствии ему будет очень неловко. В самом деле, во-первых, им было известно, что пространство может быть неоднородным, а благодаря этому качеству – управляемым полями; во-вторых, поднимаясь в кабине ГиМ в Меняющуюся Вселенную в Шаре, они видывали и не такое; могли приближаться к галактикам, смещаться в стороны, удаляться.

Тем не менее так. Не ведали. В самые последние дни это было чем оправдать, но до этого… Главным была заполненность их умов исследованием МВ плюс уверенность, что в Большой Вселенной ничего подобного быть не может; там все стабильно.

Да и вообще: много ли мы уделяем внимания тому, что выходит за границы прямых интересов и обязанностей? Будь то даже Вселенная. «Хватит и одной, зачем нам две!» Наш мир – то же корыто, хоть безусловно более обширное и затейливое, чем у хрюшек.

А в последние дни, после обрушившихся на институт бед: крушение системы ГиМ, гибель Корнева, Шаротряс, едва не обрушивший башню, и напоследок смерть Валерьяна Вениаминовича – сотрудникам и вовсе стало не до внешних событий. Теперь и в свою (!) Меняющуюся Вселенную они не могли подняться: не на чем.

(Впрочем, насчет внешних событий – не совсем верно. Одно происшедшее в эти недели было крайне важно и для института: крушение великой страны, в которой они жили. Важно в простом деловом смысле: какая она ни была, эта страна, на нее можно было положиться и в больших делах, и в большой беде. Помогла бы, поддержала. А теперь – это становилось все яснее с каждым днем и с каждым событием развала СССР – положиться было не на кого. Только на самих себя.)

И хоть прибыли на совещание «отцы города», в том числе и Виктор Пантелеймонович Страшнов, много ждать от них не приходилось. Во-первых, они были уже не в прежнем качестве; тот же Страшнов теперь частное лицо, обладавшее высоким авторитетом просто потому, что всюду находились его протеже и ставленники. Во-вторых, их явно больше, чем все иное, беспокоило, не грядут ли еще беды и неприятности от Шара.

2

348-й день Шара

День текущий: 16,4669 сентября, или 17 сентября, 11 час 12 мин

На уровне зоны: 17 сентября, 22 час 25 мин

…добела раскаленное острие башни

вонзалось в тьму Шара,

в ней мощно жила иная Вселенная:

рядом – и недостижимо далеко,

в их власти – и властвовала над ними.

В помещении коменданта Петренко на проходной стол стоял буквой Т, как у больших начальников; правда, был он из струганых досок и, скорее, напоминал топчан. Петренко, сидя во главе стола, давал накачку вахтерам, уборщицам, сантехникам – своей команде, раздавал инвентарь и указания. Углы помещения заполнял этот инвентарь: лопаты, швабры, совки. Единственное новое, что Петренко внес в интерьер, – это фотографии Пеца и Корнева в траурной рамке на стене.

Сейчас на шатких стульях здесь восседала элита НИИ и элита города. Друг против друга. Больше негде было, зона завалена обломками, искореженной, как после бомбежки, техникой; путь к башне закрыт.