Дом

Машина была для него просто хобби, но теперь, после появления Дэлайлы, она стала чем-то большим. Она означала свободу, которая, как оказалось, была ему нужна.

Голос Дэлайлы заставил его отвлечься от зеркала, и он повернулся к ней, маленькой и хрупкой, скрестившей ноги и прижавшей руку к груди.

– Мои родители узнают.

Гэвин был поражен, что это ее не особо беспокоило, она словно смирилась и просто произнесла вслух.

– Телефон с собой? – спросил он, когда в голову пришла мысль.

Дэлайла кивнула и вытащила его из кармана одолженных спортивных штанов.

– Можешь… – начал он и замешкался. Он убрал волосы со лба, и прищурившись, посмотрел на листья, падавшие на пустую улицу. – Можешь написать Давалу? Чтобы он встретил нас у отделения скорой помощи.

Выражение ее лица стало озадаченным.

– Зачем?

– Потому что все подумают, что это с тобой сделал я, – он услышал, как она, ахнув, начала возражать, но остановил ее. – Ты ведь знаешь, что так и будет, Лайла. Просто… Может, он встанет на мою сторону.

– Никто так не подумает. Ты что, шутишь?

– Напишешь ему? Пожалуйста.

Она молчала, явно не радуясь идее втягивать во все это Давала. Но Гэвин заметил, в какой миг она поняла, что он прав, и сделала так, как он просил, напечатав сообщение Давалу, чтобы тот встретил их на месте.

Все захотят узнать, что случилось, и что он скажет? Что на нее напал его Дом? Потому что он, так, между прочим, живой? Или сбудутся его опасения, и решат, что это он?

Но в голове Гэвина другая мысль начинала оттеснять остальные. Дэлайла была одна в ванной. Он был в этом уверен. Там не было тараканов, не было никакой статуэтки на окне, потому что эта часть Дома принадлежала ему. Так всегда было.

Могла ли Дэлайла… ранить себя сама?

***

Гэвин был уверен, тот, кто сделал пункт неотложной помощи в их маленьком городе единственным медицинским центром, хотел, чтобы это место успокаивало. От портретов улыбающихся детей с розовыми щеками до стульев светлых оттенков и аквариума с рыбками это место выглядело как странная гостиная из магазинного каталога.

Копаясь в мыслях, он пытался вспомнить, был ли когда-нибудь в подобном месте. Он помнил только доктора на крыльце посреди ночи, а если теперь отмотать в памяти назад, у него было такое же полубессознательное выражение, что и у Дейва, когда тот доставлял продукты каждую неделю. Гэвин не мог даже подумать, что это означало. Не сейчас, когда все смотрели на него, словно в любой момент он мог на них прыгнуть.

Ничего в этом месте не могло заставить Гэвина остановиться и сесть. И ничто не могло успокоить. Стулья выглядели липкими, ковер в одних местах был вытерт до пластикового основания, а в других был испачкан темными пятнами. Он был уверен, что ему не хочется знать, от чего тут могли появиться эти пятна.

А тревожные, он даже сказал бы, обвиняющие взгляды, направленные на него со стороны сестринского поста, делу никак не помогали.

Медики бросились к Дэлайле почти сразу, как только они приехали. Один взгляд на ее спутанные влажные волосы, одежду, что была слишком большой и явно не ее, на то, как осторожно она прижимала к телу раненую руку, – и больше они не тратили ни минуты. Дэлайла выглядела как избитая женщина, а Гэвин, конечно, напоминал виновника.

Но она не хотела идти одна, спорила с ними и отказывалась отпускать его руку.

– Я приду к тебе через пару минут, – сказал ей Гэвин, убирая волосы с ее лица. Он кивнул в сторону стойки регистрации. – Мне нужно ответить тут на пару вопросов и заполнить документы, а потом меня отпустят к тебе.

Он поцеловал уголки ее губ, осознавая, что это ложь. Гэвин знал, и, может, знала и сама Дэлайла, что они не пустят его к ней, пока она здесь. Но, уставшая и измученная болью, она сдалась и обняла его в последний раз, вложив в его ладонь телефон.

– Давал сказал, что будет, – прошептала она. – Передашь это ему вместо меня? А то родители заберут.

Он кивнул и поцеловал ее в висок, глядя, как ее уводят из зала, и как за ней закрылись двери. Отрезав от него.

– Может, вы расскажете нам, что случилось? – заговорила с ним медсестра тридцати лет. Она выглядела вполне приятной, как он предположил, но что-то в ней было – в измученном выражении лица и почти радостном желании поймать его на чем-нибудь, – из-за чего она сразу ему не понравилась.

– Конечно.

Он сел у передней стойки и перевел взгляд от женщины, сидевшей перед ним и печатавшей, к дверям в приемный покой.

– Имя?

– Гэвин Тимоти, – ответил он.

– Ее парень.

Он взглянул на медсестру. Она колко произнесла слово «парень», будто это обвинение.

– Да.

– Можете рассказать, что случилось?

– Не знаю, – произнес он и опустил голову на руки. Попытки объяснить выглядели бы так жалко. Кто мог ему поверить? – Она ушла на второй этаж и закрыла дверь. Я услышал крик и пошел за ней. Вот и все.

– И все?

– Да.

– И вы уверены, что там больше никого не было, Гэвин?