Дом

– Понятия не имею, что тут происходит. Я чувствую, словно это… – он отвел взгляд, дыхание стало прерывистым и неровным. – Честно? Мне кажется, словно этого не может быть. Но… я верю Дэлайле. Я видел ее той ночью, когда ей казалось, что ее повсюду преследуют. И видел, как она проснулась и решила, что ее свитер одержим.

– Ее… что?

Словно не слыша его, Давал продолжал:

– То есть я толком тебя не знаю, но мы учились вместе с детского сада, и пусть ты казался странным, но все же не безумным. А вдруг случилось вот что: может, твоя мама совершила какое-то сумасшедшее неполное благословение в этом очень старом доме, и все нарушила. Может, твоя мама и оживила дом.

Давал не выглядел уверенным, но кровь Гэвина застыла в венах, словно лед. Он надеялся, что ему показалось, как пол зашевелился под ногами. Ему захотелось выглянуть наружу и увидеть, повернули ли деревья листья к окнам, замер ли ветер, сделав все вокруг тише, чтобы Дом расслышал слова Давала.

Все вставало на свои места, и Гэвин был уверен, что он никогда еще в жизни так не боялся. Воспоминание, которое он терпеть не мог ворошить, вдруг заполнило его, – память о том дне, когда он впервые нашел машину в гараже.

Тогда он все еще слышал птиц, ощущал запах пыли и старого бензина, когда стал достаточно высоким и сильным, чтобы открыть дверь гаража. Он все еще мог видеть машину, чувствовать пальцами глянцевую краску, мягкость кожи.

И если бы закрыл глаза, то мог вспомнить ощущение восторга и колотящееся сердце, когда открыл дверь и сел внутрь. В тот день он думал, что поедет, и потянулся руками к рулю. Гэвин отрегулировал сидение и, конечно же, радио. Потом вытер слой пыли с панели и посмотрел наверх, наклоняя зеркальце заднего вида достаточно низко, чтобы видеть через мрачное окно сзади.

Но в тот миг сердце застыло в груди, а пульс сдавил горло. На пару мгновений птицы словно перестали чирикать, а листья прекратили шелестеть. Было так тихо, что он слышал бешеный стук собственного сердца, и ему пришлось зажмуриться и потрясти головой, чтобы убрать наваждение, после чего он посмотрел снова. Потому что на заднем сидении заметил детское автомобильное кресло – его кресло, он был в этом уверен. Оно было пыльным и забытым, и рядом сидел, прислонившись, старый игрушечный кролик, словно ждал кого-то, кто придет и заберет его.

Потому что его мама пропала.

Гэвин годами не думал о том сидении кресле, о том, что это значило, и, подняв голову, он скользнул взглядом по встревоженному лицу Давала и окинул всю комнату ожидания. Гэвин понял, что сейчас у него не будет возможности подумать об этом.

Уже приехали родители Дэлайлы.

Глава 22

Она

Доктор МакНейлл изучил ее карту, перелистнув первую страницу с информацией о ее страховке, чтобы добраться до следующего листа. Тот был весь исписан: три одинаковых записи о случившемся с Дэлайлой. Каждая запись, конечно же, была сделана разным почерком, ведь это писали разные медсестры. Одна из них – с именем Лиза на бейджике – осталась здесь, прислонившись к стене.

Дэлайле не нужно было спрашивать, она и так знала, что медсестра Лиза осталась в кабинете, чтобы Дэлайле не пришлось оставаться наедине с мужчиной.

– Здесь говорится, что вы запутались в занавеске душевой кабинки, – когда доктор взглянул ей в глаза, она ощутила его беспокойство. Она знала, что он думает о том же, о чем и медсестры: «Тебя ударил твой парень».

Она глубоко вдохнула и повторила ему то же, что уже рассказывала трижды до этого: глупую и жуткую историю, которую сама сочинила.

– Я пролила на себя ужин. Потом поднялась наверх в душ, споткнулась в кабинке и запуталась в занавеске.

– Запуталась только ваша рука? – спросил он, словно уточняя и даже заглядывая в записи о случившемся, чтобы проверить. В его голосе было слышно недоверие; ему нужно было услышать о произошедшем самому.

– Ну, я вся запуталась. Но поранила только руку.

– Как-то представляется с трудом.

– Я упала, а шторка свисала в кабинке. Она полиэтиленовая, и я в ней запуталась.

– И все это как-то порвалось на полоски и стало напоминать пальцы?

– Нет. Не порвалось… – она умолкла.

Он ждал, что она расскажет больше, но добавить ей было нечего. Она понимала, что история так себе. И чувствовала, как сильно жгут глаза подступающие слезы.

Закрыв ее карту, доктор вздохнул и подъехал ближе к Дэлайле на стуле на колесиках.

– Дэлайла.

Она сглотнула, глядя ему в глаза.

– Вы не одна, понимаете? Если вам нужна помощь, чтобы справиться с этим…

– Я знаю, о чем вы думаете, но Гэвин такого мне не сделал бы.

Доктор МакНейлл закрыл глаза, медленно кивая. Когда он снова их открыл, он тихо спросил:

– Хотите сейчас поговорить с кем-нибудь другим?

Дэлайла без промедления ответила:

– Да. С Гэвином.

– Вашим родителям стоило бы попросить его держаться от вас подальше. Буду честным, Дэлайла. Все это выглядит плохо. Будь вы моей дочерью, я бы расспросил Гэвина о его роли во всем этом.

Словно по команде, из комнаты ожидания раздался голос отца. Она не смогла разобрать слов, но его гнев был громким, а слова отрывистыми фразами ударяли Гэвина, словно пули.