Дом

Она говорила медленнее, чем нужно, словно ему требовалось втолковать вопрос. Ее улыбка была полна боли и снисхождения, и когда он не стал вдаваться в подробности или не рассказал ей то, что ей хотелось услышать, она заправила прядь тусклых рыжих волос за ухо и сделала запись.

– Вам стоит сесть там, – сказала она, указывая пожеванным концом карандаша на зону ожидания. – Нам понадобится снова с вами поговорить, так что, пожалуйста, не уходите, – она посмотрела на него взглядом, говорившим: «Я слежу за тобой, оставайся там, где сказано», а потом взяла свои записи и отошла.

И в это время в двери вошел Давал, весь потный и в футбольной форме. Гэвин не помнил, когда в прошлый раз был настолько рад видеть кого-то кроме Дэлайлы.

– Как она? – в панике спросил Давал.

– Они сейчас приводят ее в порядок, – ответил ему Гэвин.

– Приводят в порядок? Она сказала, что ничего серьезного!

Гэвин вскинул руки, чтобы успокоить Давала, и прошептал:

– Так и было, и она в порядке. Честно.

– С ней все нормально, ты уверен?

– Уверен, – Гэвин вывел его из главной комнаты ожидания в коридор, и, удовлетворившись информацией, что Дэлайла не при смерти, Давал пошел за ним.

– Расскажешь, мне, что, черт возьми, происходит?

Гэвин не знал, с чего начать.

– Знаешь, мой дом не… – он не мог подобрать правильное слово. Не в себе? Не безопасен? Одушевленный? – Ненормальный, – вот, этого было достаточно.

Давал прищурился.

– Ты что, хочешь сказать, это сделал твой дом?

– Так сказала Дэлайла, – возразил Гэвин.

Давал посмотрел на него еще мрачнее.

– Но ты ей не веришь.

– Верю, но…

– Но что? Что на самом деле с ней произошло?

Гэвин рассказал ему все, что знал: как Дэлайла опасалась дома, как он пригласил ее на ужин, думая, что им нужно позволить Дому принять их. Затем он объяснил, что Дэлайла рассказала о тараканах и статуэтке мамы в ванной, как она потерялась в комнатах и была атакована душем. Он отметил, что сам не видел ничего из этого. И добавил, что складывалось впечатление, будто кто-то оставил на ее руке клеймо в виде отпечатка руки.

Давал несколько мгновений смотрел на Гэвина, а потом отвел его к автомату.

– Я не ел после тренировки. Сразу побежал сюда. Так напугался, что кажется, сейчас отключусь. Ты не против, если я… – он дрожащей рукой указал на ряды батончиков в разноцветных упаковках.

Гэвин покачал головой.

– Как думаешь, Дэлайла ведь не… – спросил он и тут же пожалел об этом.

Давал вытащил деньги из кармана и тут же застыл.

– Ты серьезно?

Гэвин поморщился и потер рукой лицо.

– Нет. Нет. Я знаю, что Дэлайла не навредила бы себе. Просто та ванная – единственное место, где я чувствую, что я один. Если же это не так, то мне сложно с этим смириться…

– Где была твоя мама во время всего этого?

Гэвин замолчал, быстро заморгав. Давал явно начал верить в рассказы о Доме и думал, что мама Гэвина была где-то там.

Все в городе думали, что она была там.

Он тут же спросил:

– Ты ее когда-нибудь видел? Мою маму?

Гэвин наблюдал, как Давал вытащил из кармана две мятые купюры и попытался расправить их об угол автомата.

– Вообще-то нет, – начал Давал. – Никто ее не видел, – он посмотрел на растерянного Гэвина и медленно и терпеливо добавил: – Потому что она никогда не выходит.

– Верно. Ага, – сказал он, чувствуя, как вдруг закружилась голова. Гэвин начинал понимать, что людям было намного проще поверить, что его мама боялась незнакомцев и жила затворницей, чем в то, что она бросила маленького ребенка, или что с ней случилось что-то ужасное рядом со спокойной жизнью соседей.

Гэвин знал, что это безумие. Ему стоило бояться, что все оставили его одного, но это почти… обрадовало его. Словно он все-таки не был брошен всем городом.

Оставался вопрос: где была его мама? У него была фотография с ней, но никаких воспоминаний. Желудок сжался, и он закрыл глаза, пытаясь глубоко вдыхать, чтобы подавить волну тошноты.

– Но моя мама знала ее, – сказал Давал. – Она дружила с Хилари, когда мы только переехали сюда, а я был маленьким.

Хилари. Его маму звали Хилари.

Гэвин отступил на шаг и обрадовался, что стена поддержала его.

Давал начал скармливать купюры автомату, но был все еще растерян.

– Вообще-то знаю, что мама отвечала на пару вопросов про освящение дома. И она бывала у тебя дома.

Гэвин переключил внимание на него, округлив глаза.

– Что, прости?

– Освящение, – сказал Давал, оглянувшись через плечо на Гэвина. – Я в курсе только потому, что об этом всегда упоминает бабушка, но в Васту-шастра говорится, что все места – пристанища душ или духов – называй, как хочешь, – и ты должен молиться и очищать пространство, перед тем как там жить или передвигать предметы. Знаю, вы уже жили там до освящения. Если спросишь маму, она скажет, что это зловещее джуджу.

Давал набрал номер и наклонился достать злаковый батончик. Взяв его, он ткнул им Гэвину грудь.