Дом

Ей было лет шесть, но её взгляд словно принадлежал уставшей столетней старухе. В нём читалось всё: страх, обида, горе, непонимание, злость, печаль и неизбежность. Она ничего не говорила, но я и без слов понимала, что она хотела сказать. Стоя здесь, посреди ветхих заброшенных домов, она была словно немым укором человечеству. Оставленная, брошенная – в её взгляде читалась гордость, хоть она и была сломлена.

Однако в то мгновение я увидела в ней лишь ребёнка: потерявшегося, слабого, голодного. Моё оцепенение спало, я подошла к ней поближе и встала на колени:

– Ты хочешь есть?

Ответом был лишь слабый кивок головы, но мне этого было достаточно. Казалось, девочка не совсем понимала вопрос и что обращаются именно к ней.

– Тогда жди меня здесь и никуда не уходи. Ладно? Я скоро приду. Только найду тебе что поесть. Стой здесь, хорошо?

Я встала и рванула к виднеющимся вдали кирпичным зданиям, надеясь, что там есть магазины. Ввалившись в город, я понеслась вдоль домов, пока не остановилась возле магазина продуктов. Дёрнув пару раз дверь, я поняла, что она закрыта. Оглядевшись и не увидев никого на улице, я разбила кулаком стекло возле двери, открыла её, не замечая боли, и вломилась внутрь. Там я схватила буханку хлеба и бутылку воды, а потом быстро выбежала из помещения и побежала обратно, откуда ушла. Я надеялась, что она меня послушается и не убежит, иначе мне придётся её искать. У меня в голове даже мелькнула мысль, что я сама очень голодна и хочу пить и было бы неплохо немного отпить воды и откусить от хлеба, но я отогнала эту мысль. Ей было нужнее.

Я нашла её ровно на том же месте, где оставила. Она посмотрела на меня, на буханку хлеба, на бутылку с водой, будто не веря, что это всё ей. Я протянула ей еду, вложив в ослабленные руки, затем вскрыла бутылку и дала ей попить. Она пила жадно, глотая каждый раз как в последний, и выпила всё до дна, пролив часть воды на свою одежду. Затем она принялась за хлеб и съела половину. Посмотрела на меня с надеждой и благодарностью, затем протянула мне остатки. Я покачала головой, отказавшись. Она улыбнулась. Затем, положив хлеб на траву, она сняла со своей шеи верёвку, на которой болтался ключик, и вложила в мою ладонь.

– Не надо… – начала было я, но она снова посмотрела на меня своими пронзительными глазами, и моя речь оборвалась на полуслове.

– Возьми, – прошептала она мне, – От дара не отказываются. А ты можешь получить и второй.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем мой мир погрузился во тьму.

✥✥✥