Дом алфавита

Лицо Петры скрывало плечо Джеймса. Они долго не двигались. Выпрямившись, Петра увидела, как Лорин осторожно вытянула руку, ища пистолет.

Когда Лорин его нашла, она осторожно встала и потянула за собой мужа. Лишь когда Петра тихо вымолвила свою просьбу, она снова выронила пистолет.

* * *

Брайан глазел по сторонам, как будто впервые увидел, куда попал. Потом качнулся в сторону стоявшей на траве пары. Не останавливаясь, он опустился на колени так близко к ним, что чуть было не повалил. Он протиснул руку между лицом Петры и шеей Джеймса и повернул к себе лицо друга. Джеймс не сопротивлялся.

Потом Брайан наклонился и забормотал в ухо Джеймсу какой-то пьяный бред. Петра отпустила его и спрятала лицо в ладонях.

— Ну что, Джеймс! В этот раз я не убегу.

Брайан ткнулся носом в щеку Джеймсу. Чужой запах.

— Скажи чего-нибудь, Джеймс! Ну же, Джеймс! Не будь ты занудой!

Взяв лицо Джеймса обеими руками, Брайан стал его трясти. Хлопал его по щекам:

— Скажи чего-нибудь!

Брайан не стал сопротивляться, когда Петра выпрямилась и оттолкнула его. Ее презрения и отчаяния он в данный момент не понимал.

Она снова обняла любимого человека. Он не отреагировал. В преклонившем колени человеке не было ни Герхарта, ни Эриха, ни Джеймса.

Видя отчаяние Петры, Лорин дала волю слезам, в это время Брайан лег спиной на мокрую от росы траву и засмеялся. Потом просвистел пару куплетов и снова засмеялся.

Блаженное опьянение.

Вспомнил он по кусочкам. Песенку, которую мальчишки сделали своим гимном. Вспомнил слова — нелогичные, безумные и не имеющие смысла.

— I don’t know what they have to say, it makes no difference anyway! — горланил Брайан, хохоча над бессмыслицей.

Несмотря на лунный свет, звездное небо казалось бесконечно глубоким и величественным. Значение всего, что произошло, темнота утянула во вселенную и поглотила. Брайан улегся на бок, глядя на друга детства, и пел — словно вернулось прошлое. Всплывали обрывочные воспоминания, как они детьми лазили по утесам в Дувре. Бриз, дующий с моря, тепло и запах мочи, предательски шедший от ширинки его шорт.

— Помнишь, Джеймс? — засмеялся он и запел снова: — I’m against it!

Лорин села рядом на корточки и слегка потянула его — он горланил свою песню так, что от Шварцвальда отдавалось эхо. «Your proposition may be good, but let’s have one thing understood. Whatever it is, I’m against it!»

Допев, он начал сначала. В конце он облегченно расхохотался.

В нескольких метрах от него в объятиях Петры лежало неподвижное тело. Подняв голову, она посмотрела на Брайана так, будто он осквернил священный момент. Лицо у нее было заплаканное, постаревшее. Когда она положила голову на плечо Джеймса, его тело дернулось. Она тут же отпрянула, будто ее ударило током. Пока он не потерял сознание, она изо всех сил обнимала его. Из груди Джеймса вырывались хрипы. Его трясло, как в лихорадке. Несколько раз вырывался плач.

Петра прижимала его к себе.

Она гладила его по голове, пыталась поймать взгляд, вытирала его слезы — он трясся всем телом как осиновый лист, взгляд метался по земле. Он выдавливал всю накопившуюся в нем боль. По-другому ее было не выразить.

Растерянный Брайан на коленках пополз к нему. Он смотрел на Джеймса и Петру, которые никак не могли унять слез. Так они и сидели. Лорин начала мерзнуть и обхватила себя руками.

Джеймс медленно поднял голову — даже Брайан это заметил. Лорин мягко обняла Брайана за шею и оттащил а от остальных. Джеймс смотрел в глаза Петре. Он гладил дряблую кожу у нее на щеках и молча целовал в губы. Закрыв глаза, она снова к нему прижалась. Они молча посидели.

По телу Брайана пробежали мурашки, и он задрожал. Он еще раз помотал головой. Над темными вершинами величественного Шварцвальда плыли белоснежные облака. Ясная сентябрьская ночь.

Вздохнув, Джеймс стал смотреть в одну точку. Он попытался откашляться и, помедлив, повернул голову в сторону Брайана. Он долго на него смотрел. При виде его растерянного лица улыбнулся. Фраза никак не строилась. Джеймс пару раз пытался заговорить, но замолкал. Через пару минут прозвучали тихие слова.

— Брайан… — произнес голос, такой же знакомый, как голос отца, матери или брата. — Скажи-ка мне! Как звали вторую жену Дэвида Копперфилда?

На него уставились ничего не понимающие Петра и Брайан. Закрыв глаза, Брайан попытался понять, что только произошло. Вопрос оставил его абсолютно равнодушным. Глядя на друга, Брайан попытался найти фразу, которая выразила бы смятение чувств. Он виновато улыбнулся.

Лорин прижала к лицу голову запутавшегося мужа и провела рукой по волосам.

— Ее звали Агнес, — сказала она. — Ее звали Агнес!

Глава 67

Обоих не отпускали события ушедшего дня. Тошнота почти ушла, но тело мучили боли. На то, чтобы вылечить раны — от пули, проколов, ударов и пинков, — уйдут месяцы. За ночь Брайан три раза менял повязки. Он обеспокоенно смотрел на Лорин. Она тоже не сомкнула глаз. Ее терзала головная боль; даже предприняв несколько попыток наложить макияж, она не сумела спрятать следы избиения.

Брайан теребил сигареты. Белый как мел, он снова снял трубку.