Дом Безгласия

Первоначально я не обратил внимания, что это за место; не до того было. Я остановил машину, и, клянусь, мне потребовалась целая минута, чтобы отстегнуть ремень. Вывалившись из машины, я чувствовал наполовину отупение, наполовину эйфорию, однако пришел в себя, рванул к сыну и обнял его порывисто, как еще никто никого не обнимал. Слезы хлынули по щекам; меня трясло от радости и от горя одновременно. Уэсли обнял меня в ответ, однако как-то вяло, и не произнес ни слова. Что сделал Дикки Гаскинс с моим старшеньким? Я терялся в ужасных догадках.

– С тобой все хорошо?

Теперь я понимаю – я выбрал самый неоригинальный вопрос, совершенно лишенный эмпатии, однако другого тогда на ум не пришло. Почему не сказал просто: «Я люблю тебя»? Почему не произнес эти слова, единственные и самые главные?

– Нет, не все, – ответил Уэсли таким безжизненным голосом, какого я от него никогда не слышал.

– Мне так жаль, – опять пустые слова. Я сел на бампер рядом с сыном и привлек его к себе. Он слегка сопротивлялся, дрожа всем телом, как испуганный щенок. В какой-то момент рядом с нами возник шериф Тейлор и поглядел на меня с невыразимым сочувствием. Он сам был отцом и все понимал.

Я думал, что сына найдут, и боль уйдет, а проблемы разрешатся. Однако лишь добавились новые. Другой вид боли, но не менее сильный. В голове пронеслись все виды вреда, который могли нанести сыну. Я не знал, что делать и что говорить, и не хотел мучить его дальше. Я просто взял Уэсли за руку, а сам наконец решился осмотреть место, которое всю оставшуюся жизнь будет являться мне в кошмарах.

Грунтовая дорога заканчивалась вырубкой площадью примерно в один акр, ограниченной по периметру плотной стеной деревьев. Их ветви танцевали в свете проблесковых маячков. В центре поляны стояла большая деревянная постройка, которая покосилась в одну сторону, будто здесь преобладали сильные западные ветра. Такую развалюху можно встретить только вдали от цивилизации. Хижину сколотили из разнокалиберных обрезков, не заботясь ни об эстетике, ни о долговечности; некрашеное дерево покоробилось. Я разглядел два выбитых окна, откуда зловеще скалились остатки стекла. Дверь висела на одной петле, рядом валялась оторванная ручка.

– Что за место? – спросил я шерифа, однако тут же вспомнил про Уэсли и покачал головой. Сейчас не время.

Шериф Тейлор согласно кивнул и ответил одной из улыбок, которые уместны в такой момент – чуть сжал губы и растянул щеки.

Поляна вокруг развалюхи выглядела замусоренной и неухоженной – такого я в жизни еще не встречал. По всему участку были разбросаны бутылки молочные и пивные, обрывки бумаги, картона, рваные мусорные пакеты с вывалившимся на землю содержимым… А еще велосипед без колес, пара выдранных с мясом разномастных автомобильных сидений и холодильник, которым не пользовались минимум лет десять. Настоящая свалка – будто мы попали в мир, который подхватил неизлечимую болезнь и теперь умирает.

Боже, подумал я, так Дикки и правда здесь жил? Именно такое «жилье» идеально подходило Гаскинсу.

Если бы я мог найти слова, чтобы описать боль, испытанную в тот момент! Однако я не смог подобрать ни одного! Одна лишь непостижимая и непередаваемая мука.

– Дэвид, – негромко окликнул меня шериф Тейлор.

Я оторвал взгляд от двух старых шин, прислоненных друг к другу, и поднял глаза.

– Желательно отвезти Уэсли в больницу, – продолжил шериф и поспешно добавил: – Для рутинного обследования. Нет никаких признаков того, что он каким-либо образом травмирован. Однако вам лучше убедиться, что он вернется в любящую семью целым и невредимым. Как вам такой план?

– Хорошо, я согласен. Только сначала…

Нас прервал сдавленный крик со стороны леса. Я подпрыгнул. Уэсли напрягся; его мышцы под одеялом словно окаменели. Затем он внезапно ожил и завертел головой вправо и влево, стараясь найти источник звука. В глазах вспыхнул страх.

– Все в порядке, не бойся, – сказал шериф. – Дикки поймали. Теперь все хорошо. Я позабочусь об этом.

Из леса вышли три фигуры и двинулись в нашу сторону. Двое – помощники шерифа – тащили под руки третьего, Дикки Гаскинса. Тот брыкался и извивался всем телом, то крича от боли, то извергая из себя ругательства; вопли сливались в адскую какофонию.

Шериф Тейлор покосился на нас, а затем набросился на своего помощника.

– Какого черта? – Он понизил голос. – Рэнди, ну зачем вы притащили его сюда? – Он снова бросил озабоченный взгляд через плечо.

– Простите, босс, – ответил парень. – Мы не знаем, что с ним делать.

– Ведите его в машину, черт возьми. И поскорее!

Помощники развернулись и поволокли Дикки к ближайшему автомобилю. Еще один коп распахнул заднюю дверь. Я почувствовал неописуемую ярость – чудо, что не бросился следом за Дикки и не принялся молотить его кулаками. Мы с Уэсли подпитывали друг друга эмоциями – оба дрожали, однако он чисто от страха, а я только от гнева.