Дом бьющихся сердец

Они с Фебом принимаются обсуждать, возможно ли «ускорить события», тем временем я слежу за губами Лоркана, пытаясь разобрать, чем он негромко говорит с мужчиной, который несколько часов считался пропавшим в Неббе. Однако, как бы я ни старалась, усилия бессмысленны: они говорят не на лючинском, а мои знания их языка еще очень далеки от идеала. Кстати…

– Ифе, как сказать «ворон» по-вороньи?

– Крейок.

– Крейок? – Мои брови изгибаются. – Я думала… А что значит крау?

– Крау? – Ифе улыбается. – Где ты слышала это слово, Фэллон?

У меня напрягается спина.

– А что?

Феб улыбается так широко, что меня охватывает внезапное желание его ударить: радость друга явно вызвана моим невежеством.

– Нигде не слышала. Вообще забудь, что я спрашивала.

Я топлю внезапный всплеск сердцебиения в вине.

Глаза Ифе сверкают так же ярко, как стеклянные фонарики над нашими головами.

– Крау значит «любовь».

Я перебрасываю взгляд на Лора, который смотрит прямо на меня; уголок его рта приподнят.

Готова уйти… мо крау?

Глава 53

Щеки пылают даже спустя минуту, после того как Лоркан предложил нам уйти вместе и назвал меня… назвал…

Ты даже не поел, – меняю я тему.

Поем.

Когда?

Когда мы вернемся в мою спальню.

Собрать для тебя снеди?

У меня аппетит кое к чему помимо еды.

Я давлюсь глотком воды и откашливаю, по ощущениям, целое легкое.

– Все нормально, пикколо серпенс? – Феб хлопает меня по спине.

Я выхватываю у него кубок с вином, поскольку мой пуст, и опрокидываю в себя.

Мы не на войну идем, птичка, а лишь в мою спальню.

Знаю, и все же, кажется, это одно и то же.

Лоркан вздыхает. Сложно сказать, вслух или по мысленной связи, но настолько сильно, что я почти чувствую, как его выдох обдувает мою разгоряченную кожу.

Идем. Я провожу тебя в спальню, а потом уйду в свою.

Сердце на мгновение замирает – он дает мне путь отступления, я бросаю взгляд на грудь – красные пятна наконец-то сходят.

– Фебс, где твоя спальня?

– Моя? Разве тебе не интереснее узнать, где…

Я шлепаю его по плечу, прежде чем он успевает закончить предложение.

– Я хочу знать, в какую дверь стучать после того, как «поближе узнаю» отца.

– Кахол вернулся? – спрашивает Ифе.

– О да. – Феб наполняет бокал, который я осушила. – И он в приподнятом настроении.

– Для него большая честь, что его дочь являться пара…

– Феб говорил с сарказмом, Ифе. – Я наконец поднимаюсь со скамейки. – Мой отец не в лучшем расположении духа. Я позволю Фебу ввести тебя в курс дела, раз уж ему так нравится сплетничать.

– Клевета! – выплевывает Феб, отчего у меня на губах расплывается улыбка – первая за долгое время. – Но что правда, то правда: я живу ради сплетен.

Узнав у Феба, где он спит, я целую его в щеку, желаю Ифе спокойной ночи, затем проскальзываю мимо столиков к двери, где меня ждет Лоркан, спокойный и уравновешенный. Очертания его фигуры идеально четкие.

Кровь приливает к коже, когда я прохожу мимо него в коридор. Почему я чувствую себя как девица, которая стыдливо уходит из дома мужчины поутру? Все же в таких случаях, как правило, светит солнце, одежда девушки смятая, макияж размазан. Лор следует за мной в молчании – молчании не совсем уютном, если не сказать немного напряженном.

На пути нам никто не встречается, и, подойдя к моей двери, мы встаем лицом к лицу, как чуть ранее. Однако теперь не обмениваемся колкостями. Не усмехаемся. Будто в лесу перед бурей, вот только буря, которую Лор обрушил на Люче, закончились, а тяжелый воздух между нами искрится от новых начинаний.

– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя загнанной в угол, Фэллон. – В темноте кажется, что его лихорадит – радужки глаз сверкают, как молнии, кожа светится наподобие луны, губы блестят так, будто он только что провел по ним языком.

Я делаю шаг вперед, выравнивая кончики своей обуви с начищенными носками его ботинок.

– А если я загоню в угол тебя, Морргот? – Пульс барабанит о кожу, о барабанные перепонки, о кости. – Что ты об этом думаешь?

Он высвобождает тени, они обволакивают меня и притягивают чуточку ближе.

– Я в ужасе.

Хотя напряжение внутри достигает небывалых высот, рука у меня твердая, когда я поднимаю ее и кладу ему на шею, как и тверды ноги, когда я приподнимаюсь на цыпочки и поцелуем стираю ухмылку с его губ.

Запах ветра и ночи сгущается, клубами перекатываясь с него на меня, пока Лоркан Рибио не наполняет меня настолько, что даже кислороду не удается протиснуться в легкие. И все же я не могу найти в себе силы оторвать от него ни губы, ни тело. Я ныряю в его тьму и быстро погружаюсь: пульс учащается, ребра сжимаются, сердце кувыркается.

Лор кладет одну ладонь мне на щеку, другую – на поясницу и раздавливает те немногие частицы воздуха, которые между нами еще оставались.