Дом бьющихся сердец

– Как написать мое имя?

Я испытываю облегчение от того, что мое имя на языке воронов пишется так же, как на лючинском, а затем потрясение от того, что Бэннок пишется как «Báeinach».

– А имя моего отца?

Кахол – это «Cathal», а его брат Киэн на самом деле «Cian».

Я прошу Ифе написать свое имя и поражаюсь, увидев «Aoife». В имени Лоркана нет никаких черточек, а вот в фамилии полно букв, которые не сочетаются с привычным мне произношением – «Ríhbiadh».

– А Морргот?

Она выводит слово «Mórrgaht», и я слежу за каждым чернильным завитком и черточкой, приподняв брови и затаив дыхание. Я никогда не учила иностранный язык, и теперь занятие кажется крайне захватывающим.

– У воронов совсем непростой язык.

– Ни. Непростой.

Минуты переходят в часы по мере того, как Ифе расширяет мой крошечный словарный запас вороньего, а я поправляю ее базовую грамматику лючинского. Я настолько поглощена уроком, что не слышу скрипа входной двери, но слышит Ифе. Она вскакивает с места и испускает черный дым еще до того, как Джиана успевает переступить порог.

Вид сестры Сиб гвоздем впивается в радостное расположение духа. Не дав ей и слова сказать, я требовательно спрашиваю:

– Как ты могла утаить от меня, что мамма с нонной в Шаббе, Джиа? Я ради них вернулась!

– Ты вернулась ради себя, Фэллон.

Я не встаю, но отодвигаю стул от стола и скрещиваю руки на груди.

– Ты несправедлива. И неправа.

– Ты намерена помогать нам в Раксе? Если так, то придется тебе сбросить платье принцессы.

– Это твоя сестра выбрала такое платье.

– Моей сестре тоже здесь не место, Фэллон. Она не создана для того, чем занимаемся мы с Энтони. По крайней мере, у Феба хватило благоразумия держаться в стороне.

– Феб прибыл со мной.

– Где он?

– Я отослала его обратно. Не хочу, чтобы он пострадал.

Джиа проводит руками по лицу. Ногти у нее короткие, пальцы перепачканы грязью, которую она размазывает по впалым щекам.

– Следовало и себя отослать обратно.

– Почему ты так враждебно настроена?

– Потому что мне не все равно, Фэл! Мне дорога́ твоя жизнь. Дорога́ наша борьба. Я мечтаю построить в Люче королевство, где у каждого есть все необходимое. Где никого не заставляют стричь волосы. Где с людьми обращаются не хуже, чем со свиньями. И где магию можно использовать без всяких правил и ограничений, независимо от формы ушей.

– Я мечтаю о том же.

Она вздыхает.

– Знаю. Но твое присутствие в доме привлекает к нам еще больше внимания. Отряд кишащих у нашей двери спрайтов вырос. Удвоилась численность солдат, осматривающих нашу лодку и сопровождающих нас по каналам. – Она поджимает губы и бросает короткий взгляд на Ифе. – Я уж молчу о том, что теперь среди нас ворон, а воронам запрещено появляться в Люче, за исключением Лоркана. Если Ифе обнаружат, кто знает, какие новые претензии нам предъявят. – Она вскидывает руку в воздух. – Зная Таво, можно предположить, что он разместит охрану прямо в доме, а это испоганит буквально все.

– Лор не позволит этому случиться.

– Лор пока не правит во всем Люче, дольча.

В голове эхом отдается новое пророчество Бронвен, и по рукам проносятся мурашки. Нет, до этого дело не дойдет!

– Мои брюки высохнут к завтрашнему дню.

– Я одолжу тебе свои.

– Ужин го… О, привет, Джиа! – Сибилла прошмыгивает мимо сестры. При виде ее легкого бирюзового платья Джиана кривит губы.

– Сколько золота ты потратила на наряды?

Сибилла закатывает серые глазки.

– Я едва отщипнула от горы, которую оставил нам Лор.

– Он оставил деньги на… не важно. Просто не траться больше на всякую ерунду, ладно? – Джиана отступает. – Пойду приму душ перед ужином. Встретимся внизу.

– Санто Калдроне! Эта мадам брюзжит с тех самых пор, как мы сюда прилетели. Кажется, последний раз я видела ее улыбку еще в Небесном Королевстве.

– Она очень преданна делу, – говорит Ифе.

– Мы все преданны, – возражает Сиб.

Я с ней не спорю, тем не менее Джиана с Энтони десятилетиями помогали ракоччинцам. Мы же только присоединились.

– Идем. Ты обалдеешь, когда увидишь зал для приемов!

С Ифе на хвосте мы спускаемся по широкой лестнице, огибаем ее и проходим через ряд зеркальных дверей, которые Сиб театрально распахивает. П-образное помещение уставлено столиками, диванами и мягкими креслами. Я насчитала пять зон отдыха – по-видимому, одной недостаточно.

Когда я оглядываю вычурную пунцово-золотистую комнату, перед глазами предстает образ Тимея – как его голова скатывается с плеч, – и я резко останавливаюсь.

– Что такое? – Сибилла обрывает рассказ о потолке – расписанном, судя по всему, настоящим сусальным золотом, – тоже останавливается и оглядывает комнату в поисках опасности. – Кого-то увидела? – шепчет она, крепче сжимая мою руку.

– Нет. – Я провожу ладонью по горлу, отчаянно желая ощутить гладкую кожу. – Просто… просто Птолемей был поистине мерзким созданием.