Дом бьющихся сердец

– Нет! – качает головой Ифе. – Лоркан не согласится.

– Может, он навестит Эпонину? – Джиана, должно быть, закусила щеку, поскольку на ней образуется ямочка. – Сэкономил бы нам кучу времени и сил.

А это мысль.

Взгляд моего бдительного стража стремительно облетает полукруглую комнату, словно выискивая в каждом отполированном закоулке и позолоченной щели подслушивающего спрайта.

– Вдруг обман?

– Будто она знает о местонахождении Мериам? – Сиб поднимает взгляд на Ифе, которая ни разу не присела, как бы я ни уговаривала ее.

Прибыв сегодня, чтобы заменить сестру, она выглядела крайне дерганой. Когда я спросила, не стряслось ли чего, Ифе покачала головой и попыталась успокоить меня улыбкой. Однако это никак не помогло унять мое беспокойство.

– Приглашение. Может, она надеяться устроить засада на Лор и Фэллон. – Паранойя Ифе подгоняет мой пульс.

– Она явно ненавидит своего отца, Ифе. – Сиб продолжает бить по клавишам струями воздуха, наполняя дом Энтони пронзительной какофонией, маскирующей наш разговор.

– И что с того? Она может ненавидеть отца, а также воронов и шаббинов. – От замечания Джианы Сиб сжимает челюсти.

– Она бы не предлагала выдать Мериам, если бы ненавидела шаббинов.

– Выдать? – Джиа фыркает. – Она утверждает, что знает убежище ведьмы.

– Почему ты вечно такая пессимистка?

– Реалистка, а не пессимистка. Кроме того, если Эпонина так любит воронов и шаббинов, почему не пошла прямиком к Лоркану со своей информацией? Почему обратилась к тебе?

– Потому что Лоркан страшный до чертиков, сестренка. – Сиб чуть ли не выдергивает прядь волос, которую нервно накручивает на палец.

– Не принимай никаких решений и никаких приглашений, пока не проинформируют Лоркана, хорошо?

Сиб закатывает глаза.

– Я и не собиралась сегодня же плыть в Изолакуори.

– Он заглянет к нам вечером, Фэллон? – От вопроса Джианы у меня напрягается шея.

– Откуда мне знать о его планах?

Джиана смотрит на пальцы, которыми я барабаню по подлокотнику.

– Ифе, можешь обернуться и спросить его через мысленную связь?

Ифе кивает и превращается в ворона. Затем ее черные глаза стекленеют и становятся похожими на два бильярдных шара. Целых две минуты спустя она трансформируется обратно в человека.

– Он не отвечать. Фэллон?

– Да?

Ифе понижает голос.

– Можешь попробовать?

Я перестаю постукивать по подлокотнику.

– Я не могу, забыла?

– Нет, через связь пар. – Она касается пальцем виска. – Имми говорит, ты…

Звон фарфоровой чашки, которую Катриона резко опустила на блюдце, заставляет Ифе замолчать.

– Ты вышла замуж за короля воронов? – спрашивает куртизанка.

– Чего?! – Мои щеки горят. – Естественно, нет! С чего ты вдруг пришла к такому нелепому выводу?

Она заправляет светлую прядь за ухо.

– Разве не это означает «пара» для воронов?

– Не обязательно состоять в законном браке, чтобы быть парой. Но это к делу не относится, поскольку я не пара Лоркана Рибио. Я ничья пара. – Я неистово качаю головой. – Будь я его парой, он бы не женился на другой, как считаете? Вороны очень преданны своим парам, поскольку она у них только одна.

Сиб перестает колотить по пианино воздушной магией, к моему глубокому сожалению: оно заглушило бы бешеные удары моего сердца.

Ифе долго разглядывает меня из-под опущенных ресниц.

– Фэллон говорить правда. Ни один ворон с парой не жениться на другая.

– А если ворон найдет пару после того, как женится или выйдет замуж? – Хотя я сомневаюсь, что Сиб задала вопрос в попытке отвести внимание от меня, я ей благодарна.

Ифе криво улыбается.

– Они всегда выбирать пара.

Сиб открывает рот, округялет глаза.

– То есть они бросят своих супругов?

– Да. Печально, но пары не могут жить порознь. – Темный пристальный взгляд Ифе возвращается ко мне, и я замечаю в нем недоумение. Он как бы говорит: «Ты меня не убедила, но пока я подыграю». А может вовсе не это говорят ее глаза, просто я становлюсь параноиком?

Желая навсегда увести разговор от темы пар, спрашиваю:

– Что ты думаешь о празднике золочения, Катриона?

– Он может быть нудным, но подарки гостям, несомненно, будут стоить потраченного времени.

Глаза Сиб блестят, словно она уже разворачивает оберточную бумагу на некой драгоценной безделушке. Джиана встает.

– По-моему, глупо рисковать жизнью ради пирушки или подарка.

– Опять ты мне всю малину портишь, – бурчит Сиб.

– Вместо того чтобы называть сестру и Фэллон глупыми, лучше им похлопай: нужно много смелости, чтобы присоединиться к битве, – говорит Катриона достаточно спокойно, но в ее голосе чувствуются нотки раздражения. Он куртизанки исходит легкий аромат розового масла.

– И тебя к нашему порогу привела смелость? – Джиа поворачивается к ней.

Катриона опускает взгляд на свои руки, которые сжимает на коленях.

– Нет. – Ее блестящие губы поджимаются на миг. – Меня привела трусость.

Женщина, которая всегда наполняла «Дно кувшина» своей жизнерадостностью и красотой, внезапно кажется такой маленькой, будто ее поглощает парчовый диван, на котором она сидит, по килограмму плоти и атласа за раз.