Дом девушек

Подвал занимал площадь примерно в тридцать квадратных метров. С правой стороны от стены до стены тянулись деревянные стеллажи, но на полках ничего не было. Из подвала вели три металлические двери. Фредди наудачу попробовал открыть одну из них. Дверь оказалась открытой и вела на лестницу. Наверх вели выкрашенные серой краской ступени. Фредди закрыл эту дверь и перешел к следующей. За ней находилась кладовка: деревянные стеллажи справа и слева и тесный проход между ними. На этих полках был сложен всевозможный хлам, инструменты, кабели, запасные части и картонные коробки.

– Эй, – крикнул Фредди в темноту между стеллажами, но ответа, конечно же, не последовало.

Третья дверь была заперта.

Фредди попытался сориентироваться. Если он все верно прикинул, эта дверь вела на улицу – и к каналу.

В этот момент Фредди мог прекратить поиски и отправиться в полицию. Но у него по-прежнему не было никаких доказательств, и не хотелось выставлять себя посмешищем со своими догадками. Поэтому он снова забрался в кабинку. Пришлось заставить себя – он боялся тесного пространства и того, что ожидало его. Нажал кнопку четвертого этажа, и кабинка пришла в движение. Снова вдоль открытой стороны потянулась каменная стена, но на каждом этаже кабинка миновала кладовую, такую же, как на четвертом.

Когда кабинка остановилась, Фредди с трудом развернулся – и обнаружил на задней стенке едва заметное углубление, как раз чтобы поддеть кончиком указательного пальца, приподнять фанерную стенку на пару сантиметров и сдвинуть внутрь.

Фредди сдвинул фанеру в сторону и снова уперся в деревянную стенку, которую тоже удалось открыть по схожему принципу.

За ней располагался шкаф в комнате Лени.

За другой такой же стенкой находился шкаф в комнате Вивьен, в котором Фредди прятался от полиции.

По спине Фредди пробежал холодок.

Не успел он вернуть на свои места фанерные стенки, как послышался шум, и кабинка внезапно пришла в движение.

Фредди поехал вниз.

У него чуть не остановилось сердце. Его охватила паника. Он вдруг ощутил себя запертым в кабинке, как в гробу. Он жал на все подряд кнопки, но кабинка продолжала движение.

Поскольку возможности сбежать не было, Фредди приготовился драться. Кто еще, кроме убийцы, мог вызвать кабинку? Возможно, у него был шанс застать мерзавца врасплох…

Едва кабинка остановилась, Фредди выскочил из нее с диким воплем.

Что-то с силой врезалось ему в лицо и сломало нос.

Кровь брызнула на пол.

Пред глазами вспыхнули искры.

4

– Лени… Лени, проснись!

Голос как будто пробивался к ней сквозь вату. Наверное, она спала?

Казалось, мама сидела возле ее кровати и трясла за плечо. Лени открыла глаза и встретила взгляд мамы, тревожный, как и всегда, однако на этот раз в нем было что-то еще, странное просветление. Серые глаза в обрамлении многочисленных морщин, возникших вовсе не от смеха. Выражение безучастной тоски, какую можно наблюдать у наркоманов или алкоголиков.

– Лени… милая, просыпайся. – Мамины пальцы коснулись ее щеки. – Мне нужна твоя помощь. С папой.

Лени с трудом стряхнула с себя сон.

– А что с папой?

– Не знаю…

В голосе сквозила тревога. Лени приподнялась в кровати, провела руками по волосам и попыталась проснуться.

– Мама, что случилось?

– Он не шевелится.

Лени давно ждала чего-то подобного. Папе было уже под семьдесят, и его алкогольная зависимость лишь усугублялась. Возраст, букет заболеваний, депрессия и лекарства давали себя знать. Теперь он проводил значительную часть времени в своем любимом кресле перед телевизором, но оставался агрессивным, как и прежде. Хоть папа и перестал бить маму, но если не получал достаточно выпивки, донимал и терроризировал ее словами. Из-за учебы Лени бывала дома только по выходным, и даже этого хватало, чтобы всякий раз сводить ее с ума. Разве можно так относиться к человеку, на котором женился по любви?

А мама?

Просто терпела.

Она жаловалась едва ли не каждый день по телефону, говорила, что уйдет из дома и от папы, но дальше слов дело не двигалось. Лени знала причину. Маму в первую очередь заботило, что сказали бы люди в Зандхаузене. Это пугало ее больше в сравнении с тем, что делал с ней папа или мог сделать. Мама прожила с ним пятьдесят лет и привыкла, и хоть его поведение было невыносимо, это давно стало рутиной.

– Где он?

– На кухне. На полу.

– Он…

Мама пожала плечами. В этот момент она казалась беспомощной, как ребенок.

Лени спустила ноги с кровати. От пола тянуло холодом. В этом старом, продуваемом сквозняками доме тепло не задерживалось, а поскольку приходилось экономить на отоплении, за ночь он остывал. Папа уже не колол дрова, как раньше.

– Я посмотрю, – сказала Лени и накинула на себя шерстяную кофту.

Мама продолжала сидеть на кровати, уставясь пустым взглядом в окно.

– Ты не пойдешь?

Она взглянула на Лени, улыбнулась и помотала головой, после чего сплела пальцы и снова устремила взгляд к пейзажам, среди которых прошла вся ее жизнь. За исключением тех нескольких недель, когда им пришлось сбежать от папы… Но это было совсем недолго, вскоре чувство долга заставило маму вернуться.