Дом для бродяги

С тех пор сиротка жила счастливо. Зимой помогала иным детям не замерзнуть в зимней ночи. А летом в ее саду цвели диковинные цветы, над которыми кружились пестрые мотыльки».

Я дочитала, шмыгнула носом и рассмеялась. Яков безнадежен! В его сказках смерть перепутана с жизнью и справедливостью, а смысл сводится к детям, которых надо спасти – всех и непременно!

– Смерть – величайшая из перемен для души. Полное обновление декораций и репертуара в театре жизни, – я закрыла книгу, погладила крылатого кота на обложке.

Задумалась. Яков много раз пробовал пояснить, даже выдумал «цветок перемен». И вот теперь до меня добралась его сказка. Обо мне написано, чего уж. Это я – смерть. Добрая, но не для всех… зря, что ли, наемные живки сбежали из Луговой?

– Поняла наконец-то, – шепнула я.

Еще как поняла! Аж страшно стало. И – жарко. Он выползок, я мара. Он – бессмертен, я – ходячая смерть. Вместе со мной он пройдет по жизни и шагнет за порог. Проживет настоящую жизнь и умрет настоящей смертью людей… Он понял это и тщательно обдумал свой выбор.

– О, я хотел узнать, но долго не решался спросить у Паоло, – шепнул Микаэле, раскрыл книгу и погладил рисунок синего цветка-мотылька. – Недавно выяснил, эту сказку рассказал Яков. Следующая в книге ваша, про сумку неразлучницу.

Вот кто умеет читать людей, как книги! Я судорожно кивнула, перевернула страницу… И продолжила думать: Яков все решил и приготовил парные кольца! Разве можно ждать большего? Слезинка навернулась. Я сердито ее прогнала и улыбнулась.

Микаэле деликатно промолчал. Чуть подумал – и принялся рассказывать про артель, как ее видел Яков. Ведь была когда-то очень давно таежная артель, ее майстеры не искали золото любой ценой, но наоборот, сберегали лес от золотой лихорадки, а людей, живущих в лесу и по берегу холодного моря – от средневекового рабства. Я видела сны Якова и все это знаю. Но слушать мысли князя интересно. Он видит глубоко и формулирует точно.

– С артелью или без нее мы, Ин Тарри, не можем жить в покое. Нам много дано и значит, кто-то желает многое отобрать у нас. О, Яков верил, что покой – это сытость и сонливость, а борьба – это движение вперед. Яков был прав, но не во всем. – Микаэле грустно улыбнулся. – Он шел к цели… и всегда оставался бесприютным, одиноким. Мне кажется, это не жизнь в полном смысле. Он и сам постепенно задумался. А после встретил вас. Он вовсе не желал пережить вас и вернуться в осиротевший мир, чтобы упрямо идти к цели, храня ваше имя в памяти. Ему вполне хватило утраты Крысолова Йена. О, я обещаю, хотя я редко даю обещания: мой Йен не получит столь печального прозвища.

Микаэле обнял сына, плотнее прижал к боку, и Йен заулыбался.

Вот ведь странная семья! Как они умудряются век за веком находить друг друга, чтобы ценить и поддерживать? Другие в богатых домах только и делают, что грызутся.

– Слабые соперничают, чтобы уничтожить противника из страха проиграть и потерять все, – Микаэле понял мои невысказанные мысли. С ним, пожалуй, можно разговаривать очень долго, не произнося ни слова вслух. – Сильные соперничают, чтобы найти в себе недочеты, устранить их и начать новую схватку на новом уровне. Поэтому мы, Ин Тарри, полагаем противоречия чем-то полезным для людей и стран. Йен однажды победит меня в делах биржи. Он играет вдохновенно, но пока весьма грубо. А вот Ники уступает Йену в быстрых играх, зато превосходит его в умении строить многоходовые планы и работать в нескольких делах одновременно, переключаясь точно и без ошибки. Думаю, в этом они станут соперничать. Хуже всего дело обстоит с Паоло. Он бездарен в золоте, но постепенно сделается непобедим на поле искусства. Он будет собою очень гордиться.

– У него есть Вася, – хихикнул Йен.