Дом для бродяги

– Посол принадлежит к семье Тан Ши, это первая семья в клане Ши, или, как они говорят, стволовая, – устало пояснил советник. – Клан Ши наследует крови династии Тан, именуемой третьей, хотя к власти она приходила дважды в истории страны… что для нас не так и важно. Тан – это тоже клан, но им запрещено называться этой фамилией как основной после падения династии. Однако же запрет не меняет истины: посол такой же князь, как и ты. Но, в отличие от тебя, он старший в семье и клане. Мужчины Тан редко доживают до седины и совсем редко умирают естественной смертью, они бойцы и политики, они расчетливо и фанатично берегут семейные ценности и целостность страны, для них это одно и то же… долгая история. Сам разберись, ладно?

– Зачем?

– Впрок. Ты, конечно, встал на колени, одобряю умение извиняться, – советник серьёзно кивнул. – Но хватит ли этого? На родине Тана почитание предков – не привычка или долг, а религия и основа миропорядка. Он – глава рода, осколок свергнутой династии. Сила тайного влияния Ши огромна. Сотни, тысячи убийц по одному движению брови старшего Тана ринутся точить клинки и смешивать яды. Убийцы рода Ши не наемники, они… живое оружие. Искусны и усердны. Не дают легкую смерть.

– Но я дома, я тут хозяин положения, – слабо возразил князь.

– Ты – тут. Ши – везде. Женятся на местных. Иногда воруют детей, так что есть и рыжие убийцы Ши, и голубоглазые, и какие угодно. Их не опознать. Что еще важно? Этого, как ты сказал, пса, отправили к нам под конвоем. Он в ссылке, пожизненно. Так император надеется укоротить ему руки. Зря, кстати уж. Клан Ши и вся семья Тан готовы начать грызню. Если преуспеют, в империи сменится власть. Посол и его дети уже выстроили базис новых ценностей. Будет много крови, посол умрет безвестным, даже если избежит казни. Но его сын станет президентом… или как они назовут первого при новой власти? Я готов жизнь в заклад поставить, точно не проиграю. Ведь я неплохо знаю младшего Тана, – Яркут стёр с лица излишнюю серьёзность и улыбнулся. – Вот такой он. Глава кланов Тан и Ши с личным именем Цао. Бешеный вожак при сильной стае.

– А тебе откуда б знать… вот все? – переборов страх, спросил князь.

– Инаньские сироты нахрапом лезут в учебный корпус нашей тайной полиции. А кое-кто на самом верху велел не отказывать им, что и сообщил мне посол перед уходом. Инань на грани войны, а мы, похоже, не намерены игнорировать возможности, – советник прислушался. – Все, «Треф» рухнул. Надо устроить, чтобы твое сиятельство сопроводили и охраняли. Советую утром поспешить к морю, чтобы сразу – в плаванье. На полгода, а то и подольше. И никаких инаньцев на корабле! Береженого бог сбережет, если, конечно, смилостивится…

Советник обернулся к дверям. Петр осознал: впервые за время игры с револьвером он видит лицо Яркута, хотя его спина была… красноречива. Настолько, что выражение спокойной сосредоточенности не стало неожиданным. Яркут таков и должен быть. Он действует от сердца, старательно и вдохновенно, но без азарта. И сейчас он надеется, что добился цели. Смотрит на дверь, глаза блестят остро, влажно.

– Петр! Входи, можно. Как там… он?

– Куки.

Степан налег на дверь, ввалился в зал и замер, напряженный и одновременно растерянный. Секретарь осознал: никогда он не видел своего нанимателя таким… Степан ведь знает любые ответы! Он, казалось еще недавно, не способен говорить срывающимся, слабым шепотом.

– Куки. Миа Куки.

– Вспомнил, – советник смахнул слезинку, которая мешала внятно видеть и понимать. Метнулся, обнял Степана. – Премудрый идиот! А если б я не взялся палить в потолок? Ты что, вообще берегов не знаешь? Сколько можно учинять справедливость, находя кому-то друзей и врагов по его совести или бессовестности? Ты вообще умеешь беречь себя, бестолочь? Без меня, без охраны, без себя самого!

– Куки, – жалобно повторил Степан. Он, как кукла, болтался в жёстких объятиях советника, рослый и нескладный. Бормотал снова и снова: – Куки, Куки. Куки…

Советник резко отстранился.

– Себя помнишь?

– Нет.

– Хотя бы имя.

– У меня их прямо теперь три, – жалобно сообщил Степан. – Все чужие, и когда их три, мне легче. Я ведь ни к одному не прирос. Куки, а кто следит за мной? Он лезет во сны, делает их кошмарами. Куки, это нормально – вцепиться тебе в руку? Я не могу отпустить. Ощущаю покой, когда держу тебя за руку. Нет взгляда. Нет пустоты… и золото сгинуло. Благодать.

Петр хмурился, жался у стены, пытаясь понять происходящее. Советник – важный человек, его имя знает сын банкира, его представили шепотом Кряжеву – даже ему, князю! – и самый знатный в стране недоросль сник. Получается, брат советника тоже величина, и настоящее имя Степана – громкое. Это не удивительно, он ведь так много знает и умеет.

– Где все бесы мира носят Юсуфа? – буркнул советник, на миг отвлекшись от брата.

– Я смиренно пребываю в тени, ожидая указаний, – прошелестел голос из коридора.

– Ники?

– Дома. Агата и прочие, кого вы готовы упомянуть, там же. Окрестности проверены. Можем двигаться.