Дом для меня

Лер на это возразил, что не хочет быть и ему обузой, и в целом о себе он может позаботиться – это всего лишь нога. При этом Васильцев снисходительно улыбнулся и сказал, что в доме есть прислуга и он ему совсем не в тягость, скорее наоборот, ему будет приятно от мысли, что дома его ждет Лер. От такого довода Лер, окончательно смутившись, отвернулся и, перестав возражать, провел всю оставшуюся дорогу молча.

Глава 13

Раскурив папиросу, мужчина медленно выдохнул воздух, не отрывая взгляда от экрана монитора, на котором его новое увлечение прыгало на одной ноге вокруг разлитой на полу лужи. Васильцев ухмыльнулся, ведь он оставил этому чудаку все номера и панель вызова прислуги показал, сделал все, чтобы ему было комфортно, но нет, зачем ею пользоваться? Это чудо в перьях дружит со всей прислугой и никому о себе заботиться не дает, в итоге лужа на полу, а вытереть ее нечем, потому что в его квартире никаких бытовых принадлежностей, кроме небольшой губки у раковины, не было, всем занималась прислуга.

Вообще он не устанавливал камеры для того, чтобы следить за Лером, их установила охрана, чтобы следить за прислугой в отсутствии хозяина. Система была настроена так, что, как только хозяин квартиры покидал ее, включались датчики, реагирующие на движение, и они же потом активировали камеры, стоило в квартире появится кому угодно, кроме хозяина. Васильцев их никогда сам не просматривал, но как только в его доме появился Лер, удержаться было невозможно, все же слишком странным был его мальчик, непонятным.

На экране Лер, прыгая на одной ноге, обшарил все кухонные шкафчики, но, так и не найдя ничего подходящего, опустился на колени и собрал то, что можно было собрать руками. Ну а дальше Васильцев наблюдал приступ ослиного упрямства: человек с больной ногой, которой двинуть лишний раз больно, морщился от боли, но ковылял с костылем по квартире в поисках подсобки, которой в ней не было.

– Боже правый… Ты можешь улыбаться? Я думала, у тебя нужные для этого мышцы уже давно атрофировались.

Васильцев отвлекся от экрана и перевел холодный взгляд на сестру.

– Я тебя предупреждал, чтобы ты не врывалась без стука в мой кабинет? Где секретарь?

Потратив на особенно сильно раздражающую его женщину полчаса своего времени, Васильцев вернулся к работе, но в итоге вновь отвлекся на экран с камерами – Лер был в его кабинете, в своем кресле, с несколькими книжками на коленях. Васильцев захлопнул экран. Это здоровенное кресло, в котором спокойно можно было спать, там Лер смотрелся как породистый домашний питомец… Скоро он преодолеет немое сопротивление и придаст своему породистому мальчику лоск.

Васильцев откинулся на спинку кресла и прикрыл с наслаждением глаза, в голове материализовалось воспоминание прошлого вечера, когда он вернулся домой, открыл дверь, а в прихожей на пуфе сидел Лер и все в нем было такое притягательное… бежевый свитшот и белоснежные штаны, собранные в небрежный пучок русые волосы, несколько браслетов на запястье и фиксатор на ноге. Фиксатор, приковавший его к чужой квартире, ограничивающий передвижение и вгоняющий в смущение. Втайне Васильцев желал увековечить этот атрибут на поврежденной лодыжке, так чтобы он его еще и из квартиры не выпускал.

– Это ждешь? – Васильцев поднял руку с банкой нутеллы, и глаза Лера восторженно заблестели.

Лер неловко встал на ноги и снова плюхнулся на место, уронив костыль. Васильцев снял пальто и повесил на плечики, радуясь, что его секретарша, сегодня разбирая сумку, выставила на стол банку нутеллы, которую купила своему ребенку. У него тогда как в голове щелкнуло. Пообещав сотруднице премию, Васильцев изъял банку и отправил Леру эсэмэску: «Купил тебе нутеллу», на что получил восторженный смайл.

Лер вновь встал, Васильцев подошел ближе и, запустив прохладную руку под свитшот, провел кончиками пальцев от поясницы к лопаткам, Лер вздрогнул и немного выгнулся, неловко улыбаясь и смотря куда-то в сторону. Во время подобной близости он чаще терялся, чем во время секса, ведь в постели было все ясно – откровенность плоти, не более, а тут не плоть, тут духовное, тактильное соприкосновения с человеком, психическая близость, от которой Лер еще костенел и как мог неловко закрывался, стараясь подавлять желание отпрянуть, и с каждым разом ему удавалось это все лучше и лучше.

– Надеюсь, ты тут меня ждешь, а не нутеллу? – прошептал Васильцев в небольшую ямку за алеющим ухом.

Лер рассмеялся, расслабляясь в руках и позволяя увлечь себя в поцелуй. Каким же приятным он был: аккуратным чистюлей, с распорядком дня и гипертрофированной ответственностью. Васильцев разорвал поцелуй, провел кончиком носа по скуле и над бровью, втягивая особый запах Лера, почему-то на его коже долго держалась мыльная отдушка, сплетаясь с его едва заметным естественным запахом, который становился чем-то удивительно приятным, при этом никакие духи Лер не использовал.