Дом для меня

Лер как загипнотизированный смотрел в зеркало, наблюдая за чужими руками, блуждающими по его телу. Порой ему даже удавалось убедить себя, что это не он в чужих руках, но боль быстро возвращала его в реальность. В постели Васильцев, как ни старался, был груб, ему все реже хватало выдержки, чтобы контролировать свои порывы. Лер как мог занимался днем самообманом, убеждая себя в том, что между ним и Васильцевым просто постель и «приятельские» отношения, что Дмитрий Александрович не видит в их отношениях долгой перспективы. Основным аргументом в этом было то, что он не давил на Лера, хотя мог и очевидно хотел, никак не комментировал их «отношения» с Самсоном и его планы на будущее. Но ночь, как это часто бывает, расставляла все по своим местам.

Стоило сумраку окутать квартиру, как демоны Васильцева, черпая силу из вожделения, вылезали на поверхность. Лер кожей чувствовал этот особый взгляд и, не ища подтверждения в глазах, поднимался со своего места, шел в душ, а затем в спальню. Причем это было буквально каким-то ментальным воздействием, которое даже вода не смывала. Лер чувствовал эту энергию так же ясно, как одежду, которую сбрасывал в ванной.

Это завораживало. Это возбуждало. Это пугало.

Выйдя из душа, обернув бедра полотенцем, он подходил к запотевшему зеркалу, рисовал на нем две точки и корявую улыбку и ждал. Ждал, когда почувствует, как он подойдет к двери. Лер всегда это чувствовал, будто ванная – часть него. Он чувствовал кожей, как тот подходил к двери, клал руку на дверное полотно и ждал. Они будто оба ждали странного сигнала. В полной тишине, где собственное дыхание казалось оглушающим, Лер подходил к двери, прокручивал прохладный металл ручки и открывал дверь.

Лер не знал, зачем Дима это делал, но тот всегда и везде выключал свет. Заходя в душ, Лер заходил в него пусть из брутальной, но достаточно уютной квартиры с множеством точечной подсветки и теплой паркетной доской, но выходил он уже в ночную синеву, оставляя за спиной кусочек света. Васильцев часто ждал его в спальне, а порой стоял, припав к стене напротив.

Все внутри пугливо поджималось, жилы словно струны подтягивали колки, и когда демон подходил ближе и касался его разгоряченной кожи рукой, Лер дергался. Пальцы в ласке скользили по предплечью, а Леру казалось, что по предплечью скользит лезвие, подбираясь через ключицы к его шее, и лишь губы на собственной шее прогоняли этот морок, но ненадолго.

Вместе с одеждой они словно сбрасывали иллюзии. В сексе всегда все очевидно. Волк сбрасывает овечью шкуру и является во всей красе. Лер никогда не был трусом, не пасуя даже перед более физически сильным противником, но у его демона была другая власть, чьи крылья не разглядеть при свете солнца, они раскрывались лишь при луне.

Лер отзывался на поцелуи, послушно отклонял голову назад, давая доступ к шее. Наверное он бы даже не удивился, если бы однажды в его вену впились зубы, но пока в нее впивались лишь пальцы. Стальные пальцы обхватывали его за шею с каждым днем все чаще. В первое время этого не было, но чем дольше Лер был рядом, тем чаще чужая рука оказывалась на его шее. Он держал осторожно, но крепко. Лер чувствовал себя птицей, пришпиленной к чужой груди.

Никакой инициативы, Лер был послушным и отзывчивым в постели, не давая этой темной сущности повода. Этот контроль больше не рассеивался с появлением зари и ощущение руки на шее не пропадало. Можно было себя сколько угодно обманывать в том, что этого не было, но все это было. Эта игра в молчанку… Нечеткие границы с каждым днем все сужались, и все это Лер пытался запихнуть в зеркало, не желая оставлять в своей реальности, и если бы не боль от проникновения, не жесткие, клеймящие толчки, ему бы это удалось.

Глава 15

От подписанного Леркой контракта, как ни странно, выиграл больше всего Васильцев. Мужчина с самого начала знал, что это самый лучший для него вариант развития событий, и поначалу даже не рассчитывал, что ему так повезет, но в итоге он не зря терпел, никак не подталкивая Лера к этому решению, дав возможность самому его принять. Единственное, что он сделал, это напомнил Дитриху о Лере.

Именно Дитрих в свое время обмолвился о новенькой конфетке, находящейся не в тех руках, и сказал, что возможно этот юноша заинтересует Васильцева, и только после этого Дмитрий Александрович вновь навестил Жанну. Дитрих был птицей высокого полета, потому за моделями не бегал, но вовремя сделанный Васильцевым звонок помог напомнить агентству Дитриха о себе очень вовремя, отправив Леру очередное предложение на почту.

Несмотря на то, что Жанна не могла представлять особой угрозы планам Васильцева, она тем не менее являлась тем убежищем, в которое так ревностно рвался Лер, и тут как нельзя кстати произошла травма ноги, и уже зная некоторые слабости Лера, Васильцеву оставалось лишь слегка надавить на чувство ответственности, и Лер попал в его "объятия", не желая обременять Жанну.