Дом для меня

Лер нервно сглотнул, пряча взгляд и спешно запихивая градусник под мышку. Вообще последнее время в него просто ничего не лезло.

– Ну?! – прорычал Дитрих, так и не получив ответ на свой вопрос.

– Ем…

– Что ел сегодня?

Лер оторвал угрюмый взор от своих ботинок и перевел на Дитриха, но достаточно было одного взгляда на начальство, чтобы неловко потупиться снова, тем более Лер сегодня ничего не ел, а врать у него никогда не получалось.

– Йогурт.

– Врешь! – припечатал Дитрих.

Лер упрямо поджал губы.

– Встань на весы! – Дитрих махнул головой в сторону стоящих в углу весов.

Лер почувствовал, как задергался левый глаз, но перечить не стал и прямо в обуви встал на весы, втайне надеясь, что тяжелые кроссовки прибавят веса. Дитрих подошел следом и, увидев цифры, размахнулся и от души влепил Леру подзатыльник. Лер, пошатнувшись, чуть не выронил градусник. Было не сколько больно, сколько обидно.

– Минус семь килограммов!!! – гаркнул Дитрих, все присутствующие буквально слились со стеной. – Дай сюда градусник!

Лер протянул градусник и предусмотрительно отошел на безопасное расстояние.

– Тридцать семь и семь, – нежно протянул Дитрих, прежде чем гаркнуть во всю мощь своих легких. – Пшел вон!

– Но я… – Лер запнулся, подбирая менее нелепый ответ, чем тот, который крутился в голове. – Я, пока поднимался, вспотел! – ничего оригинального так и не найдя в извилинах, Лер ляпнул то, что имелось, и судя по лицу мужчины, молчание действительно золото.

– На лифте ты поднимаясь вспотел?! Пшел вон, я сказал! – завелся еще сильнее Дитрих, жестикулируя так, словно в его крови было несколько поколений недовольных итальянцев. – Буду вызванивать Васильцева, пусть заканчивает со своей командировкой и едет сюда нянчиться с тобой, идиотом!!! Ему же больше нечем заняться, как сопли тебе подтирать!!!

– Не надо! – заволновался Лер. – Я поем.

– Пшел вон!!! – Дитрих, кажется, разошелся не на шутку. – Еще не хватало, чтобы меня обвинили, что мы тебя голодом заморили!

Пока Лер растерянно хлопал глазами, Дитрих подскочил ближе и, несмотря на разницу в росте, сорвал с Лера одним движением и кофту, и футболку под ней, оставив Лера в одних лишь штанах.

– Одни кости, – констатировал Дитрих, но гнева в его голосе поубавилось. – Хотя в этом что-то есть… – задумчиво потирая подбородок, протянул Дитрих, разглядывающий торс Лера, мускулатура которого стала еще более выраженной из-за того, что и без того скудная жировая прослойка окончательно исчезла. – Чем-то на Джареда Лето похож.

Но его благодушное состояние быстро истаяло, как только Лер чихнул и содрогнулся в нездоровом ознобе.

– Выметайся. – Комок вещей прилетел в лицо раньше, чем Лер успел ответить "спасибо" на "будь здоров" от ассистента.

– Но я…

– Выметайся, я сказал, – уже без крика припечатал Дитрих, нашаривая в ворохе одежды на столе пачку сигарет. – Где твоя нянька?

– Какая нянька? – не понял Лер.

– Охранник, идиот!

– Он не идиот… – вяло заступился Лер, натягивая вещи обратно.

– А я и не его имел в виду!

В итоге, раскурив сигарету, Дитрих лично дотащил Лера до стоянки, где впихнул в машину и, сказав пару ласковых "няньке", демонстративно набрал Васильцева. Лер закрыл пылающее лицо ладонями, сгорая от стыда. Он как мог пытался доставлять как можно меньше проблем, но выходило все с точностью наоборот.

Дима так и не позвонил, и все заготовленные Лером оправдания остались невостребованными, а вечером на телефон прилетела сухая эсэмэска о том, что утром Лер вместе с охранником Саней едет в аэропорт.

– Вот черт! – Лер раздраженно перебирал джинсы, которые за последние несколько недель стали ему велики и просто сваливались с задницы. Держались лишь те, что раньше обтягивали как вторая кожа.

Остановился Лер на черных драных джинсах, которые ему вообще-то не очень нравились, но только они сейчас не сваливались, и свитшоте-оверсайз серого цвета со смолящим сигарету Куртом Кобейном. Это была, пожалуй, единственная любимая вещь, которую Лер выбрал и купил сам на деньги Васильцева, когда стилист протаскивал его по всем этажам ЦУМ. Лер так полюбил ее, что, если бы свитшот не нужно было стирать, он бы из него не вылезал. Возможно одной из причин, почему он простудился в этот раз, был не высохший до конца свитшот, который Лер сам стирал и, вешая на батарею, с утра натягивал, даже если тот еще был влажным.

Возможно, если бы этим занималась прислуга, то свитшот высох бы быстрее, но Лер не любил, когда его вещи трогали чужие. Это же касалось и посуды, которой он пользовался. У Лера были своя кружка, тарелка и ложка, которые он также сам мыл, не позволяя за собой убирать. Васильцев заметил эту странность, но ничего не сказал. Кажется, она ему понравилась.

Лер предпринял несколько провальных попыток дозвониться до Васильцева, надеясь выдвинуть тому ультиматум, что он никуда не поедет, но трубку никто не взял, а в дверях нарисовался Саня.

– Я не поеду! – Лер мял в руках полупустой рюкзак и думал, что из-за него у окружающих одни лишь проблемы.

– Лер, не усложняй мне жизнь, пожалуйста, – подтверждая его мысли, попросил охранник.