Дом для меня

В итоге Лер позволил отвезти себя в аэропорт, где его на частном самолете доставили куда-то на юг. Лер не хотел думать, куда они прилетели и насколько, думая лишь о том, как покажется на глаза Диме. Приземлился самолет в частном аэропорту, где Лера, усадив в очередного хромированного монстра, повезли неизвестно куда. Сам Васильцев не звонил, а Лер боялся отвлечь Диму от работы, от него и так слишком много проблем.

Обкусывая и без того воспаленные губы, Лер не мигая смотрел стеклянными глазами в сторону пролетающих за окном деревьев, за которыми мерцала морская гладь. Впервые в жизни он приехал к морю, но, собираясь, он, кажется, вместе с зарядкой от телефона забыл в Москве свою душу. Только не дома, а в лифте. У Самсона в кармане.

Закрыв заболевшие глаза, Лер откинулся на спинку сиденья, с наслаждением впитывая отвлекающую от мыслей боль в глазах. Теперь Лер понимал тех, кто резал свое тело, чтобы заглушить душевную боль физической, он бы и свое тело тоже порезал, если бы оно не принадлежало Васильцеву. Лер горько засмеялся, потирая глаза. Какой-то беспросветный бред. Он запутался в собственных принципах, чужих ожиданиях, грядущих последствиях, и казалось бы, можно сказать просто "нет", но это было совсем не "просто".

Лер чувствовал, как Самсон раздувает огонь, выжигающий его изнутри, и этот пепел и есть теперь Лер. Рядом с Васильцевым эта огненная агония то затихала, то воспламенялась еще сильнее, и каждым раз Лер удивлялся тому, что эта накатывающая словно прибой боль не притупляется. Не получается привыкнуть к ней, каждый раз она словно новая. В минуты слабости Лер срывался с места, собираясь ехать к Самсону и наплевать на все, но потом хватался за телефон, чтобы честно сказать обо всем Диме, потому что тот имеет право знать, а потом замирал с поднесенной к уху трубке.

– Да, – голос Димы звучал где-то недалеко от лица в занесенной для звонка руке. – Лер?

– А, да… Да! – вздрогнул Лер, вырываясь из мысленной путаницы и пытаясь связать слова в предложение. – Я… я соскучился, – соврал Лер, чувствуя, как от стыда и презрения к собственному малодушию горят щеки. – Извини… ты наверное занят. Прости. Я позже позвоню!

– Нет! Нет, – прежде чем Лер успел нажать отбой, ответил явно удивленный Васильцев. – Я рад, что ты позвонил.

И дальше состоялся неловкий разговор ни о чем, но зато Лер отвлекся и остыл.

Машина медленно скользила вдоль трассы, и Лер все больше злился на себя за то, что превратился в какую-то размазню. Нашарив мятую пачку сигарет, Лер выудил последнюю сигарету и, приоткрыв тонированное окно, закурил. Васильцеву не нравилось, что он курит, но они особо не говорили об этом, просто Лер старался меньше смолить рядом с ним. Правда сейчас было почему-то плевать, хотелось просто выдохнуть вместе с дымом часть проблем из собственной головы.

Лер закрыл глаза и потер переносицу. Нужно было что-то решать. Дальше так просто не может продолжаться. Все эти кошки-мышки, недомолвки и подтекст. Все это не для него. Лер в целом плохо умел лавировать в мутной воде недосказанности, а сейчас он окончательно запутался, и желание высвободиться из этих пут росло в геометрической прогрессии, и более подходящего времени, чем сейчас, подобрать вряд ли удастся.

Лер даже приободрился, выбросив дотлевший бычок в пепельницу и начав продумывать план диалога с Димой. Он извинится, скажет ему, что от него слишком много проблем, что не хочет доставлять столько проблем и поэтому они должны расстаться. Конечно, в тот момент Леру казалось, что все вполне логично.

Когда машина остановилась, и Лер, выбравшись из салона, поспешил на встречу с Васильцевым, выяснилось, что того нет на месте, а Леру предлагалось занять подготовленную для него спальню, потому что с минуты на минуту должен приехать доктор. Лер немного растерялся, позволив увести себя в спальню. В его голове он уже извинился, расстался и едет обратно собирать свои вещи и проситься к Жанне на ночлег. Но ночевать ему очевидно придется в уютной спальне с большой деревянной кроватью, выходящей окнами на залитые закатным солнцем сосны.

Лер попытался еще раз позвонить, но абонент был недоступен, а потом пришел доктор и начались очередные муки. Доктор спрашивал, что болит, Лер врал, что с ним все отлично, приставленный к Леру охранник, с недавнего времени обремененный в отношении Лера дополнительными обязанностями, свидетельствовал против Лера, самостоятельно описывая симптомы упрямого больного.

– Послушайте, доктор, я просто простудился. Понимаете? – перебил Лер Саню. – Надел влажную кофту и простудился на ветру. Высплюсь, и все будет нормально.

– Ты уже неделю пытаешься выспаться и нормально ничего не становится, – продолжил охранник.

– Просто я не высыпался.

– Просто это уже не простуда.