Дом для меня

Ну а дальше все произошло настолько быстро, что Лер не успел сориентироваться. Самсон видимо соображал быстрее, и пока Лер ошарашенно хлопал глазами, он выскочил из машины и, распахнув дверь заднего сиденья, поймал Лера за шею и буквально втолкнул в салон.

Визг шин, Лера вжало в спинку сиденья, и вот они уже на улице, летят наперегонки с рыжими фонарями. Стекла заливает дождь, отрезая их от пространства вокруг. В салоне пахнет дождливой свежестью, сигаретами и немного мятой. Лер сполз чуть в сторону, потому что, когда его втолкнули в салон, он упал на лежащий на заднем сиденье чехол с деловым костюмом.

Краем глаза Лер ловил взгляд Самсона в зеркале, но сам боялся обернуться и посмотреть прямо, потому что по его спине и плечам, прячась в волосах, бежал такой табун мурашек, расщепляющих самообладание, что Лер не был уверен, что справится с собой и не полезет к Самсону на колени.

Если бы не тихое бормотание радио, тишина бы взорвалась. Лер плотнее запахнул куртку, словно пытаясь вернуть обратно миллиарды бабочек из груди, устремившихся на источник света, приближение к которому грозило потерей не только крыльев.

Лер был так счастлив, что ему физически было больно переносить это, словно до этого у него по венам текла отрава и он к ней почти привык и адаптировался, но вдруг, абсолютно неожиданно, без всякого оповещения и предупреждения, по венам пустили солнечный сплав счастья, выжигающий из тела вместе с ядом самоконтроль.

Машина промчалась по автостраде и свернула на огромную парковку возле круглосуточного гипермаркета. Так же резко, как машина стартанула, она и остановилась, Лер налетел на водительское сиденье и наконец посмотрел на сверлящего его в отражении Самсона.

На лице задрожала больная улыбка.

С этим было не справиться, слишком концентрированные эмоции бежали по нервам, Лер опустил взгляд и сжал руками рваную ткань модных джинсов. Он был таким… намагниченным теми элементами, на которые реагировала вся система Лера. Вообще-то нужно было бежать, пока все не взорвалось, пока плюс не попал на минус и их не примагнитило. Нужно было что-то сказать, может быть, спросить какого черта, но Лер мог лишь ждать, считая секунды, каждой клеточкой тела реагируя на движение их общих частиц в космическом пространстве.

Щелкнула ручка двери.

Лер закрыл глаза.

Самсон рывком вылез из машины, шарахнув дверью.

Лер перестал дышать.

Пассажирская дверь распахнулась.

Лер открыл глаза и с шумом втянул воздух, словно только сейчас выбрался из морской пучины и по-настоящему задышал.

Электрический разряд и пробежавший по венам ток.

Если бы они были стеклянными, то разбились бы от этих объятий…

Если бы можно было смять человека как пластилин, если бы можно было разорвать его, то они бы сделали это друг с другом. Пальцы словно хищные корни пытались пробить плоть и забраться в мясо так глубоко, чтобы навсегда прорасти друг в друге.

Хорошо, что это была полупустая парковка и на часах почти одиннадцать, потому что их слетевшие со своих орбит планеты, врезавшись в друг друга, взорвались, рождая в этом космическом безумии что-то новое, им обоим еще неизвестное.

Лер шептал «отпусти», сжимая куртку Самсона в кулаках и сильнее притягивая его к себе, чтобы тот вдруг не вздумал отпустить. Ослепнув от невыносимой близости, они шарили руками по друг другу, забираясь под одежду, влажную от льющего слезы неба. Можно было забраться вглубь салона, но для этого нужно оторваться друг от друга…

Сколько длилось это безумие, неизвестно, Лер убеждал себя, что дрожит от дождя, но на самом деле его трясло от Самсона. Внутреннее землетрясение разрушало все иллюзии, в которых успел убедить себя Лер, срывало все шоры и пустые надежды – он любил его. Безумно. Тело, словно переживая тайфун, дрожало, и Самсон, абсолютно шальной, разделял эту истину на двоих.

Зазвонил телефон и немного задремавший в объятиях Лер, вздрогнув, вынырнул из поднебесья, найдя себя в крепких объятиях Самсона, что-то выцеловывающего у него между шеей и плечом. От звонка объятия Самсона закаменели. Лер и без рингтона почувствовал кто звонит и, зажмурив глаза, вжался лицом в Самсона.

Обычно Васильцев звонил недолго, но в этот раз впервые, будто что-то почувствовав, сигнал все длился и длился, а Лер крошился изнутри. Нужно было сказать Самсону «отпусти», нужно было сказать себе «отпусти», нужно было отлепиться от него, нужно было найти силы на бесполезные, но острые как бритва слова, без осечки бьющие в самое сердце.

Лер попробовал приподняться, но его лишь сильнее сжали в руках, яркий экран мобильного просвечивал через рюкзак, подбрасывая на экране зеленый маячок. Лер попытался высвободить руку и дотянуться до телефона, но Самсон, перехватив за запястье, тряхнул его с такой силой, что Лер прикусил язык.

– Не смей!