Дом, где тебя ждут

Тяжелый взгляд матери заставил Аглаю поежиться и взять сумку. До поезда оставалось два часа.

Прощай Москва! Здравствуй блистательный Санкт-Петербург!

Париж, 2013 год

Просторная кухня с бликами света на полу была наполнена ароматом свежей выпечки.

Хотя Мария сопротивлялась переменам, Игнатий настоял, чтобы кухню полностью переделали на современный лад. Старую деревянную столешницу заменили искусственным камнем, а в сверкающий металл холодильника и микроволновки можно было смотреться как в зеркало.

Со старой посудой, помнящей руки свекрови и бабушки Фелицаты, Марии было жаль расставаться. Кастрюлям и сковородкам нашлось почетное место на длинной полке под самым потолком. Из любимой треснутой чашки свекра Юрия Игнатьевича Филипп ухитрился сотворить панно, правда, для этого пришлось расколотить пару новых блюдец и глиняный кувшин с цветочками. Панно украсило стену над прочным дубовым столом, который Марии удалось отстоять в нелегкой борьбе. Напротив стола расположилось высокое арочное окно, выходившее на чугунную изгородь, увитую плющом. Осенью листья плюща приобретали густо-бордовый цвет, словно кто-то опрокинул с неба гигантскую банку малинового варенья.

Когда таймер издал мелодичный звук колокольчика, Мария открыла духовку, проверила готовность пирогов деревянной палочкой и посмотрела на колли Поэму, распускавшую слюни возле порога. Перехватив взгляд хозяйки, собака выразительно забила хвостом об пол.

– За ватрушки с творогом наша Поэма продаст бессмертную душу, – отметил Игнатий.

Он сидел в кресле с ноутбуком на коленях, и по тому, с какой силой стучали по клавишам его пальцы, Мария угадывала, что муж нервничает.

– Послушай, – она присела на ручку кресла и провела пальцами по его редеющим волосам, – мне тоже не нравится эта Тесса, но Филипп любит ее, значит, и мы должны полюбить.

– Любит! О чем ты говоришь! Он увлечен, очарован, допускаю – немного влюблен. Но я не верю в серьезность его чувств, – Игнатий со стуком захлопнул крышку ноутбука. Воспользовавшись заминкой, Поэма немедленно переместилась к ногам хозяина и положила голову на тапки, ожидая поощрения. – Но самое главное то, что Тесса не любит Филиппа! Ты обратила внимание, как она при первом знакомстве осматривала наш дом и выспрашивала про счет в банке?

– Девочка из Америки, наверное, там принято оценивать материальные шансы при вступлении в брак, – осторожно возразила Мария.

После перенесенного микроинфаркта врачи запретили Игнатию волноваться. Когда в прошлом месяце муж побелел и схватился за сердце, она пережила ужас, который до сих пор прорывается паническими атаками. И хотя Ноэль тащит на себе большую часть дел фирмы, Игнатий слишком много работает для своего возраста.

Игнатий снял с плеча ее руку и поцеловал в ладонь.

– Маня, о чем ты говоришь? Какое значение имеют деньги, если речь идет о настоящей любви? – нагнувшись, Игнатий почесал собаку за ушами. – Любовь с расчетом – это генномодифицированный продукт, употребление которого обязательно скажется на потомстве. А я не хочу, чтобы мои внуки росли на суррогатах. Посмотри, вокруг и так все искусственное, от детей до помидоров. Вспомни наше знакомство, разве ты выспрашивала у моего папы, сколько стоят активы фирмы?

После долгих лет брака, его глаза все еще имели власть над ней.

– Сказать по правде, мне было безразлично, есть ли у Юрия Игнатьевича активы, – сказала Мария. – Ты – мой главный капитал, а другое значения не имеет. Но вопрос ценностей меня все же беспокоил – я боялась, что не смогу отплатить вам за доброту. Первую ночь под вашей крышей я глаз не сомкнула, лежала на кровати и переживала, что у меня в кошельке нет ни единого су.

– Поэтому наутро ты схватила швабру и вымыла пол, – напомнил Игнатий.

Мария улыбнулась:

– У твоей мамы болела спина, кошка пролила молоко, а Ноэль пищал и никак не хотел успокоиться, хотя ты разыскал для него старые игрушки Варвары. Он хныкал и хныкал.

– Пока ты не запела ему колыбельную по-польски.

– И когда Юрий Игнатьевич вдруг подпел мне по-русски, я поняла, что оказалась дома.

Мария представила испуганную девушку с орущим Ноэлем на руках, и вытерла повлажневшие глаза. Странно, но горькие воспоминания оставили в ее душе чувство теплоты, словно она листала не свою жизнь, а книгу с заведомо хорошим концом.

Мария со вздохом встала и, чтобы занять время, снова попробовала выпечку:

– Никак не могу привыкнуть к этой духовке.

– Давай купим другую.

Пересев из кресла за стол, Игнатий уткнулся в компьютер, а Мария достала из духовки пирожки и подумала, что если бы Бог послал Филиппу настоящую любовь, то она была бы самой счастливой женщиной на свете.

Санкт-Петербург, 2013 год