Дом, где тебя ждут

– Если ваша невеста довольствуется дешевой игрушкой, то вы счастливый человек, мистер Никольский. – Гомер Кларк глубоко вздохнул и задумчиво повторил: – Очень счастливый.

Израиль, 2014 год

Желто-зеленый попугай прошелся по перилам балкона, а потом нагло перескочил на стеклянный столик. Его круглый глаз требовательно взглянул на старика в мягких джинсах и теплой клетчатой рубахе.

С покорным вздохом старик положил на стол дольку яблока и стал смотреть, как крепкий клюв попугая раздирает рыхлую мякоть. Попугай прилетал к нему всю последнюю неделю, скрашивая чувство невыносимого одиночества. Оно навалилось после продажи рисунка Модильяни и прочно угнездилось в душе ожиданием последних дней жизни.

Дрожащая рука старика переместилась на каталог Аукционного дома с иллюстрацией дамы в зеленой шляпе. С того момента, как он впервые увидел рисунок в Париже на стене комнаты, прошла целая вечность. Старик ласково погладил глянцевую бумагу, повторяя пальцем карандашные линии. Изображенная женщина была прекрасна.

Он не мог пересилить себя и расстаться с рисунком, хотя сразу после войны была мысль приехать в Париж и вернуть его хозяевам. Но тут на его голову обрушилась любовь и он не смог от нее оторваться. Потом родилась Мирра и надо было тяжело работать, потому что ребенок должен быть обут, одет и иметь приличную крышу над головой. Мирра росла, добавляя в жизнь тревог и хлопот. В пять лет она каталась на велосипеде и сломала ногу. После школы захотела учиться не где-нибудь, а в Гарварде. О, как он был горд, увидев на ее плечах черную мантию выпускника! Красный воротник на черном шелке напомнил ему о войне и о том куске муара, которым Варя – Барбара – прикрыла в корзинке его голову. Он выгнал из мыслей тень Вари, успокаивая совесть, что разыщет ее через пару лет, когда появится свободное время. Затем дочка попросила денег на покупку собственного бизнеса. Мирра решила стать партнером в адвокатской конторе, и это требовало немалых средств. Он дал деньги, и снова был горд предприимчивостью дочери, ведь в ее жилах текла кровь банкиров Брюлей! Теперь дочь вместе с внуком принудили его продать рисунок Модильяни, чтобы сделать крупную инвестицию в бизнес. И, скажите, что ему оставалось? Только поплакать и подчиниться. Дети всегда имеют власть над родителями.

Сухими губами старик пробормотал попугаю русские слова, которые прочно удерживал в памяти: «Спасибо, пожалуйста, пора обедать».

Нынче, когда из всех щелей дома на него наплывали воспоминания, особенно остро понималась несправедливость своих поступков. Но ведь рисунок был подарен ему по доброй воле и, кроме того, он много раз молился у Стены Плача за своих спасителей. Может быть, Бог услышал его молитвы?

Петербург, 2014 год

Новогодний праздник проходил мимо. Проползал, пролетал, блуждал в петербургских подворотнях, гремел на дискотеках и корпоративах, но в дом к Аглае не заглядывал. Вернее, она его не приглашала. К чему пустые приготовления и беготня по магазинам? Мельтеши не мельтеши, но после тридцать первого декабря неизбежно настанет первое января, потом второе, затем третье. Один зимний день сменит другой, такой же темный и снежный. Да и какой смысл в празднике, если она здесь, а Филипп там – не пишет и не звонит?

Глубоко вздохнув, Аглая обозрела пару картошек в мундире, кусок вареной колбасы и крупный соленый огурец, больше похожий на мелкий кабачок. Словно сознательно намекая на оливье, продукты лежали в одном отсеке холодильника, аккурат под банкой майонеза.

– Оливье так оливье, или я не русская, что ли? – сказала она телевизору, в котором сиротка Настенька спасала из пруда Марфушку-душку.

Она видела этот фильм, наверное, раз сто, если не двести, но всегда с неизменным интересом ждала момента, когда вода сначала смоет сажу с лица Настеньки, а потом покажет безобразную сущность Марфушки-душки.

Чтобы было веселее резать салат, Аглая надела один из кокошников, сделанных для детского праздника. Рыжие волосы волной выбились из-под жемчужной тесьмы.

Подбоченившись, повела плечом перед зеркалом:

– Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, я ль на свете всех милее? Всех румяней и белее?

– Ты прекрасна, спору нет, Мезенцева! Но дверь надо закрывать, а у тебя все нараспашку, – сказал мужской голос, от которого Аглая едва не подпрыгнула на месте.

Она в ярости обернулась:

– Кирпичников? Старший лейтенант?

– Старший лейтенант Кирпичников я на службе, а здесь Олег, – он растекся в улыбке. – Пришел поздравить и составить новогоднюю компанию, – за спиной Кирпичников держал елку, упруго подпирающую косяк зелеными ветками. – Принес тебе подарочек.

– А почему ты решил, что мне нужна компания? Мне очень хорошо одной. Я даже подруг восвояси отправила.

– Глаза у тебя, Мезенцева, несчастные, – сказал Кирпичников, – такие бывают у тех, кто близкого потерял. Знаешь, по службе часто приходится сталкиваться… – взмахом руки он обрубил последнюю фразу, – в общем, сразу видно, что на личном фронте у тебя проблемы.