Дом, где тебя ждут

Чтобы лучше видеть, как летит снег, Аглая выключила свет и прижалась лбом к стеклу. Белый вихрь красиво кружил в воздухе и мягко обволакивал ветви деревьев седой, пышной паутиной. Здесь морозно, а во Франции сейчас тепло и сыро. Аглая никогда не забывала посмотреть в компьютере парижскую погоду – так она была ближе к небольшому домику в предместье, где около крыльца качается старая вишня. В Европе скоро Рождество, и улица, где живет Филипп, наверняка опутана россыпью золотых огней. В их свете окружающие дома кажутся волшебным царством, а звон колокольчиков приглашает войти в сказку, где взрослые становятся детьми и начинают верить в чудо.

Филипп говорил, что его семья отмечает православное Рождество. Интересно, какая у них елка?

Стоило вспомнить о Филиппе, как мысли о нем больше не отпускали, кружа голову отзвуками прошедшего лета. Аглая то представляла Филиппа сидящим в кресле с котом на коленях, то он стоял рядом с ней на старом акведуке, то нес лестницу, чтобы она спустилась со старой вишни. Впрочем, о позорном случае с вишней Аглая предпочла бы забыть. Мечтая о Филиппе, Аглая с острой нежностью вспоминала каждую мелочь, связанную с ним, каждый его взгляд и каждое прикосновение. Даже пережаренную яичницу, сделанную руками Филиппа, она готова была есть с утра до ночи, без перерывов на сон.

После расставания они с Филиппом общались только СМС-сообщениями, чтобы знать, что друг с другом все в порядке, и лишь недавно Филипп прислал первое электронное письмо с фотографией ремонта в мансарде и короткой строчкой: «Помни, тебя здесь всегда ждут».

Вот и вся любовь…

Аглая оторвалась от окна и пошла ставить чайник. До утра надо успеть сделать партию кокошников, потому что завтра в развивающем центре генеральная репетиция утренника, а там еще немного – Новый год и Рождество.

Лос-Анджелес, 2014 год

Тесса сидела в своем любимом кресле с пуховой подушкой и смотрела, как в пенных бурунах океана тонет солнечный диск, похожий на раскаленное золото. Волны рождались у самого горизонта маленькими петушиными гребешками, которые внезапно выныривали из глубины вод. Словно играя, гребешки то соединялись, то отталкивались друг от друга, превращаясь в крутые белые завитки. Но по мере приближения к берегу океан начинал бунтовать, волноваться, шуметь и уже у самых скал с размаху рассыпался мириадами брызг.

Обзор с веранды открывался потрясающий. Сразу после свадьбы Тесса лично выбрала этот особняк на берегу океана, который продавала голливудская дива с обвислыми щеками и непомерно раздутыми губами – следствием силиконовой истерии.

Когда она в первый раз легко взбежала по пологим мраморным ступеням, сердце колотилось как сумасшедшее. А теперь все обрыдло.

С тех пор как сюда зачастил Гомер, вид океана перестал навевать спокойствие.

Взболтав бокал с шерри, Тесса осушила его одним глотком и прислушалась к тяжелым шагам за спиной. Она думала, что сумеет привыкнуть, приспособиться, но в ожидании прикосновений руки Гомера тело становилось каменным, и сколько Тесса себя ни уговаривала – не могла справиться с физическим отвращением к мужу.

– Тесса, сладкая, на сегодня тебе уже хватит.

Гомер выхватил из ее рук пузатый бокал с остатками шерри и поставил его на столик подальше от кресла.

От ненависти у Тессы свело скулы, и в голову ударила тяжелая, темная ярость, которую с каждым днем становилось все сложнее сдерживать. Оказывается, гнев – это как нести в руках горящий уголь: прежде всего, он сжигает тебя самого.

Назло Гомеру она схватила бутылку и отхлебнула из горлышка.

– Сколько раз я просила тебя не называть меня сладкой!

Тяжелая бутылка удобно лежала в руке, словно оружие, готовое для удара. Тесса прижала холодное стекло ко лбу, стараясь избавиться от пульсирующей мысли, что, пока она сгорает от ненависти, Филипп в это время купается в любви и нежности той рыжей девки, которая поселилась в его доме. Недолго же он горевал из-за расстроившейся свадьбы.

И все проклятый рисунок Модильяни!

Потянувшись всем телом, она наполнила шерри пустой бокал и дерзко вытянула губы трубочкой. Гомера передернуло, и Тесса зло прищурилась. Если посмотреть на Гомера долгим взглядом снизу вверх, то его лицо кажется еще отвратительнее, чем в действительности, но если как следует выпить, то к черту Гомера! В конце концов, он дал ей то, о чем мечталось с юности: деньги, уверенность, дом с прислугой, который теперь хочется взорвать вместе с Гомером.

– Тесса, я просил тебя не напиваться, – звук голоса Гомера резал пространство, как перфоратор, не давая ни секунды покоя.

Медленно наливаясь темной кровью, Тесса нетвердо поднялась на ноги. Перед глазами качались стены, Гомер, океан за стеклянной перегородкой.

Ей стало не хватать воздуха. Завтра же, нет, немедленно, надо позвонить своему адвокату и обсудить развод.

Где-то в глубине памяти промелькнула вереница мужей матери. Странно, но Тесса никогда не задумывалась, кто же был первый и почему они расстались? Неужели придется пойти по то же дорожке, меняя мужчин и опускаясь все ниже и ниже, пока ноги не коснутся дна ада?