Дом, где взрываются сердца

Тут в комнату вплыл шеф. В его руке была неизменная дымящаяся трубка. Он рассеянно оглядел Валдаева, будто пытаясь припомнить, кто это такой и почему морда такая знакомая. Вспомнил. Потребовал:

— Статья о Бразилии.

— Вот, — Валдаев вынул из «дипломата» и протянул статью.

— Где статья о той даме, — Сомин прищелкнул пальцами. — Как ее…

— Сатанистке?

— Именно. Она обещала сенсацию.

— Не будет сенсации.

— Это как не будет? Это твое личное решение? — нахмурился главред.

— Наташа погибла.

— Как погибла?

— Горло перерезали.

— Как перерезали? — радостно заинтересовался шеф, как интересуются криминальной хроникой в газетах, и подался вперед.

— От уха до уха.

— А ты откуда узнал?

— Я труп обнаружил. И меня по милициям затаскали.

— Садись. Пиши. Срочно в номер. Чтобы через час статья была готова.

— Хотя бы через два.

— Ладно, через полтора. Сразу отдаешь на вычитку. Работай.

— Работаю, — вздохнул Валдаев. И уселся за компьютер — благо этого железа в комнате хватало.

От этой работы его воротило. Слова не желали ложиться на лист. Они сопротивлялись, но Валдаев силой втискивал их в строчки. Наконец, материал был готов.

— Посмотрим, — кивнул шеф, извлекая свою ручку. — Ты не забыл, что завтра Зигелевские чтения?

— Не забыл.

— Завтра ты там. С утра.

— Будет сделано.

— Все, не мешай, — как вивисектор по призванию, Сомин углубился в увеченье материала.

Валдаев вышел из корреспондентской. Посмотрел на круглые часы в коридоре. Полтретьего. В три пятнадцать свидание с Эллой. Надо поторопиться.

Он пошел по улице. Сегодня поднялся шквальный ветер.

Все чаще в Москве шалит стихия. После знаменитого урагана, срывавшего рекламные щиты, сносившего деревья и гнувшего фонарные столбы, шальные ветры все чаще стали посещать столицу. Ветер ударил в лицо. Валдаев поежился. Состояние у него было немного гриппозное. Но он знал, что причина не в простуде. Все дело в нервах. Он не думал, что может выдержать такое количество стрессов. Однако выдерживал, хотя, конечно, на пользу ему это не шло. Весь мир вдруг стал серым, омерзительным. И страшно неуютным. Ему не нравился этот мир, который будто инеем покрыла его холодная тоска. Единственным светлым пятном в нем сейчас была Элла. И Валдаев все больше зависел от нее. Она удержала его на грани, явившись той ночью. Она — его добрый ангел.

Добрый ангел терпеливо ждал под часами на улице.

— Опаздываешь, — строго произнесла она, подставив щеку для поцелуя.

Он протянул ей цветы, которые купил только что. Она приняла их благосклонно.

— У тебя трясутся руки, — сказала она.

Валдаев стыдливо спрятал руку в карман.

— Плохо, — произнесла она и взяла его под локоть. — Ты должен выглядеть достойно… Вперед.

Через несколько минут они пили чай на кухне у профессора Ротшаля.

На этом визите к своему дядюшке настояла Элла. Она заявила, что он человек мудрый, даже если и не распутает ситуацию, то даст дельный совет. А если не даст совета, то хоть успокоит. «А то ты готов погрузиться в депруху, милый».

Это точно. Валдаев уже вполне был подготовлен для тяжелой депрессии. А следом за этим и для дурдома…

— Вино опять от коллеги из Франции? — спросила Элла, когда они устроились на кухне у профессора. На этот раз стол был украшен жареной, отлично приготовленной телятиной.

— Нет. На сей раз из магазина напротив, — Ротшаль разлил вино по бокалам.

— Давай выпьем, чтобы Валера избавился от всех своих проблем, — предложила Элла.

— Совсем проблем не имеют только покойники. За мужчину пьют, чтобы он преодолел трудности, — сказал Ротшаль.

Тонкий звон бокалов. Несколько глотков неплохого вина.

— А теперь рассказывайте, — велел профессор.

И Валдаев опять рассказал все.

Ротшаль умел слушать. Он задавал вопросы. Подбадривал, когда рассказчик затихал. Делал перерыв, когда видел, что Валдаев слишком волнуется.

— Что скажешь? — спросила Элла, когда Валдаев закончил рассказ.

— А что ты от меня ждешь? Я не знаю… Если бы милиция имела какие-то улики, думаю, никто бы вас не выпустил… Что касается убийства вашей знакомой. Ну что ж, нравы падают. Сейчас обществом правит его величество ПСИХОЗ. Он овладевает слабыми душами, и тогда рука тянется к ножу. Прекрасные, добросердечные люди вдруг обнаруживают, что в глубине души они хищники.

Профессор внимательно посмотрел на Валдаева. И тот съежился от этого взгляда. Потому что ощутил в нем недоверие. И настороженность. Взор был изучающ.

— Вы что, не верите мне? — спросил Валдаев, голос вдруг сразу стал каким-то сиплым.

— Вера — не научное понятие… Но я хочу вам верить…

— Ну а что дальше?

— Чего беспокоиться? Время расставит все по местам. Излишнее беспокойство открывает двери врагу. Оно впускает Психоз. Точнее, выпускает его из глубин человеческого сознания.

— Я только и слышу об этих чертовых глубинах!

— Не надо нервничать, Валерий.

«Не надо нервничать, мой друг, –

Врач стал еще любезней. –

Почти у всех людей вокруг

История болезни».

Выплыли не к месту из памяти Валдаева слова песни Высоцкого.

— Злиться на превратности судьбы, — продолжил Ротшаль, — все равно, что ненавидеть торнадо или землетрясение. Есть данность, которую надо принимать твердо и честно.