Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

– Меня беспокоит то, что он, похоже, не понимает, что происходит, – сказал Моранте. – Я имею в виду, что он видит все цифры, он все знает, но почему-то словно не замечает всего этого.

– Ты знаешь, Андреа, мы его единственные друзья, все остальные хотят что-то от него получить, – сказал Руссо. – Мы обязаны сказать ему об этом. Мы должны поговорить с ним… ты должен сказать ему… он доверяет тебе.

– Не знаю, Тото, – сказал Моранте, качая головой. – Он может неправильно это понять. Ты знаешь, как он относится к «Гуччи». Он считает, что должен доказать всем, что может сделать все сам.

Несмотря на свои опасения, Моранте пообещал Руссо, что поговорит с Маурицио о его проблемах. Они договорились подождать до вечера воскресенья, чтобы не портить выходные. Моранте надеялся, что непринужденная и красивая обстановка сделает Маурицио более открытым для того, что собирался сказать Моранте.

В этот момент Маурицио, радостно улыбаясь, взбежал по трапу и вошел в каюту, чтобы пригласить их отобедать внизу, в кают-компании. Кок приготовил свое фирменное блюдо, одно из любимых блюд Маурицио, spaghetti al riccio di mare, или спагетти с морским ежом, а затем нежную рыбу, приготовленную на гриле. Маурицио заполнил судовые холодильники ящиками сухого белого «Монраше» – винные эксперты называли его лучшим белым бургундским: сорт, который ему особенно нравился. После ужина они все расположились в гостиной, выпили еще «Монраше» и послушали музыку. Маурицио снова и снова ставил популярный хит того времени Mi Manchi («Я скучаю по тебе»), слушая знойный голос итальянской поп-певицы Анны Оксы и думая о Шери, с которой он расстался незадолго до этого.

После нескольких лет встреч Шери спросила Маурицио о его намерениях в отношении ее. Ей хотелось бы построить с ним что-то более прочное, возможно, даже создать семью. Он должен был признаться себе и Шери, что он не тот мужчина, который ей нужен. У него уже была семья, пусть и не живущая вместе, и он надеялся когда-нибудь воссоединиться со своими дочерьми. Он также был настолько погружен в перезапуск «Гуччи», что у него оставалось мало времени для личной жизни. Он отпустил Шери, хотя и скучал по нежности, теплу и непринужденности, которые испытывал при общении с ней.

К утру облака рассеялись, и пассажиры «Креола» проснулись под ясным небом и свежим ветерком, обещавшим захватывающую регату. Мужчины надели фирменные ветровки и поднялись на крышу рубки, откуда они могли наблюдать за каждым маневром, не мешая матросам. Члены экипажа суетились, готовя канаты и паруса к гонке, и, когда они подняли тяжелый якорь, «Креол» плавно двинулся вперед, как только паруса поймали ветер. Бардон, по старинке отдавая команды свистком, заставил экипаж сделать нескольких пробных крутых поворотов.

Мужчины подняли головы, когда к ним внезапно приблизился голубой 30-метровый шлюп. За рулем стоял загорелый мужчина с копной белоснежных волос. Лодка была очень битая, и этот человек был не кто иной, как Джанни Аньелли, тогдашний президент «Фиата», прозванный неофициальным королем Италии за его властность и стать. Элегантный, образованный человек, женатый на прекрасной Марелле Караччоло, Аньелли пользовался всенародным уважением, которого удостаивались немногие – а возможно, и никто – из политических лидеров страны. Итальянская пресса называла Аньелли L’Avvocato, то есть «адвокатом».

Аньелли приказал одному из членов своей команды попросить разрешения подняться на борт. Он уже не в первый раз обращался с такой просьбой. Однажды, когда судно стояло в порту на ремонте, Маурицио увидел приближающегося Аньелли и, нырнув в одну из кают, попросил рабочего, находившегося на борту, сказать, что мистера Гуччи нет, и отклонить просьбу.

Маурицио еще раз передал Аньелли отрицательный ответ через одного из своих матросов, сказав, что ремонт на «Креоле» не завершен и что лодка не готова для посетителей. При этом Аньелли выполнил резкий маневр и приблизил свой «Экстра Бит» к борту «Креола», встревожив шкипера и команду шхуны и привлекая рой папарацци, которые метались туда-сюда по бурлящим бурунам ради фотографий этого противостояния.

– Аньелли давно хотел засвидетельствовать свое почтение этой великолепной яхте, – сказал Моранте, – но Маурицио всегда боялся, что Аньелли захочет купить ее у него, так же как он боялся, что Аньелли захочет купить его поместье в Санкт-Морице.