Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

Моранте понял, что в этой истории для него кроется возможность купить или продать. Куччиани взглянул на него многозначительным взглядом: «Видишь? Я же говорил!»

– Доктор Гуччи, так вы считаете, что ваши двоюродные братья могут захотеть продать свои акции в «Гуччи»? – глубоким мелодичным голосом спросил Моранте.

– Мне – нет, – рассмеялся Маурицио, откидываясь в кресле и заводя руки за голову. – Для них это было бы как выдать дочь-красавицу замуж за чудовище!

Чего Маурицио не сказал – хотя Моранте быстро догадался сам, – это что у него не было денег выкупить доли своих родственников, даже если бы те и согласились.

– Но при определенных обстоятельствах, – посерьезнел Маурицио, – их акции можно было бы выкупить.

– Скажите мне, доктор Гуччи, – упрямо продолжил Моранте, – если бы они решили не продавать акции, вы продали бы им свои?

Маурицио помрачнел, точно по его лицу пробежала тень.

– Ни в коем случае! Да у них и денег нет, чтобы выкупить у меня мою долю. Чем продавать им, я бы лучше выбрал третью сторону, о которой я буду точно знать, что она будет действовать в долгосрочных интересах компании.

Моранте тут же ухватился за это решение: то есть надо было найти стороннего покупателя, который выкупит акции у семьи Маурицио и станет его партнером, чтобы вместе обновить имя Гуччи.

Кроме того, Моранте узнал, что Маурицио, несмотря на кажущееся богатство, нуждался в деньгах. Моранте расспросил его, какое имущество он готов будет продать, чтобы разжиться наличностью, – это поставило бы его в лучшее положение при переговорах с потенциальными финансовыми партнерами.

Ответ удивил его: Маурицио, вместе с Доменико де Соле и небольшой группой инвесторов тайно приобрели контроль над известной сетью магазинов для «экипажной публики» B. Altman and Company, основанной в конце 1860-х годов. К концу 1980-х у них уже было семь магазинов. Группа инвесторов назначила управлять бизнесом двоих бывших бухгалтеров: Энтони Конти, который раньше был главным по розничной отчетности и исполнительным директором Deloitte Haskins & Sells, и еще одного бывшего сотрудника «Делойт» – Филипа Семпревиво, бывшего заместителя исполнительного директора. Имя Гуччи с этими сделками связано не было, и почти никто не знал, что компанией «Б. Альтман» владеет Маурицио. В 1987 году с помощью компании «Морган Стэнли» Маурицио и его партнеры продали магазин примерно за 27 миллионов долларов австралийскому обществу по розничной торговле и недвижимости, которое называлось Hooker Corp. Ltd., и владел им некто Л. Дж. Хукер. И хотя выручка от продажи приятно увеличила сумму на банковских счетах Маурицио, эта сделка, к сожалению, стала началом конца для американского розничного сектора. Уже три года спустя «Б. Альтман» прекратила существование.

Моранте вернулся в свой офис в Лондоне и, явившись на еженедельную утреннюю встречу инвестиционного банковского отделения «Морган Стэнли», рассказал о первых встречах с Маурицио Гуччи в присутствии двадцати с небольшим коллег, собравшихся за столом для переговоров. Те лишь смеялись и недоверчиво поднимали брови. Товарный знак «Гуччи» был притягателен, но он ассоциировался с семейными ссорами, судебными делами и налоговыми махинациями.

– Давайте хотя бы мокасинами разживемся на этом деле! – расхохотался один из собравшихся.

– Имя Гуччи сразу привлекло всеобщее внимание, – вспоминал Моранте. – Обычно интерес на таких встречах измерялся в количестве денег, которое можно извлечь из сделки; однако в случае с Гуччи всех зацепило именно имя и то, что с ним было связано.

Хоть банкиры и заинтересовались делом, они в большинстве своем сильно сомневались, что есть хотя бы шанс провести сделку в атмосфере запутанных семейных распрей Гуччи. Но один молодой человек из числа собравшихся все же воспринял историю Моранте всерьез. Джон Студзински по прозвищу «Стадс» в те времена возглавлял в компании экспертно-аналитическую группу. Сейчас он управляет всей инвестиционно-банковской деятельностью компании «Морган Стэнли». Студзински знал, что малоизвестный тогда инвестиционный банк «Инвесткорп» в 1984 году сколотил состояние, возродив дело исторически значимого американского ювелира Tiffany & Co., а затем продав свои акции на Нью-Йоркской бирже. Он знал, что у «Инвесткорп» были богатые клиенты из богатых нефтью стран Ближнего Востока – люди с утонченным вкусом на вложения в роскошные бренды.

– Только они могут согласиться на такое безумие, как эта сделка, – думал Стадс втайне, – но я уверен, что они согласятся.

Когда собрание разошлось, он отвел Моранте в сторону и изложил ему свою идею.

– Вероятность успеха была минимальной, – рассказывал Студзински впоследствии. – Мы видели в «Гуччи» заходящую звезду, в акциях которой царил немыслимый хаос. Нам предстояло провернуть настоящий гамбит – и надо было, чтобы все фигуры стояли там, где нужно.