Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

Кирдар планировал предложить богатым людям и компаниям Персидского залива привлекательные инвестиции для состояний, которые они сколотили на нефти. Он хотел предложить им надежную недвижимость и корпоративные возможности на Западе, а в процессе построить англо-арабскую версию «Голдман Сакс» и «Дж. П. Морган», то есть инвестиционный банк высокого уровня, известный своим умением проводить сделки. В 1982 году Кирдар заложил первый камень своей мечты в номере 200 отеля «Бахрейн Холидей Инн» – у него был только секретарь и пишущая машинка. За следующий же год «Инвесткорп» выросла из гостиничного номера в собственный главный офис «Инвесткорп Хаус» в Манаме, а затем дотянулась и до Лондона и Нью-Йорка.

Компания сделала своей миссией скупать многообещающие, но малоуспешные компании, помогать им финансами и консультацией, а затем продавать себе в прибыль. Клиенты «Инвесткорп» могли выбирать свою роль в каждой из инвестиций: они не были обязаны, как в обычном инвестиционном фонде, автоматически принимать заграничные акции во всех капиталовложениях «Инвесткорп». Клиентам не выплачивали дивиденды до самого конца цикла, то есть пока «Инвесткорп» не продавала компанию через частную сделку или допуск на биржу.

Первые приобретения «Инвесткорп» – в числе прочего она приобрела «Мэньюлайф-плаза» в Лос-Анджелесе и 10 процентов акций производителя напитков A&W Root Beer – помогли набраться опыта и создать репутацию. Однако компания Tiffany & Co., купленная у Avon Products, Inc. в октябре 1984 года за 135 миллионов долларов, немедленно сделала «Инвесткорп» ключевым игроком в деловой сфере. Сперва в «Инвесткорп» сделали исполнительным директором «Тиффани» Уильяма Р. Чейни, бывшего президента «Эйвон», поставив его во главе успешного возвращения ювелирной компании, а затем три года спустя вывели на биржу. Они достигли поразительного результата: 174 процента в год и репутация спасителей американской легенды.

– Мы понимали, что нельзя продавать ювелирные изделия так же, как косметику, – рассказывал Элиас Халлак, директор «Инвесткорп» по финансовым вопросам, много лет спустя. – И решили, что «Тиффани» надо для начала возродить славное прошлое.

Моранте изложил Маурицио историю «Инвесткорп» по телефону, и упоминание «Тиффани» склонило последнего к идее объединить силы с арабским банком.

– Он осознал, что партнер, сумевший возродить «Тиффани», – это партнер, которому важно имя компании, которого волнует качество; такой партнер, который достаточно хорошо разбирается в финансах, чтобы вывести компанию на биржу, – вспоминал Моранте.

Маурицио сказал, что может приехать в Лондон когда угодно. Однако за лето шквалистый ветер нагнал «несчастий бездну» в его морях: суд конфисковал его акции в «Гуччи», наложил арест на «Креол», а в компанию отправил собственных попечителей. И, как будто этого было недостаточно, личные счета Маурицио тоже оказались под арестом гражданского суда, который занялся расследованием дела о наследстве Родольфо. В тот июньский день, пересекая на мотоцикле итальянскую границу со Швейцарией, Маурицио гадал, что сказать людям в «Инвесткорп», которых он и в лицо-то никогда не видел. Как только он устроился в Чеза Муреццан, своем доме в Санкт-Морице, оптимизм его стал понемногу возвращаться, и он позвонил Моранте.

– Скажи им, что братья ставят мне палки в колеса; скажи, что я со всем разберусь. Скажи, что через полгода все это решится.

Моранте счел его слова убедительными и решил на него положиться. В переговорах с «Инвесткорп» он заметил: если же все сложится не так хорошо, как Маурицио рассчитывает, то из-за проблем с финансами и законом его долю в компании будет проще выкупить.

К моменту, когда в июне 1987 года Маурицио сбежал за границу, в разных судах по всему миру было заведено уже восемнадцать дел, связанных с семьей Гуччи, в том числе два новых, – их начал Паоло, когда выложил улики против Джорджо и Роберто, обвиняя их в создании сети офшоров в Панаме с целью вывести деньги из семейной компании и не платить налоги. В отсутствие Маурицио Джорджо совсем забыл об их соглашении и снова объединился с Роберто. Братья провели очередное собрание «Гуччи» в июле: вдвоем они контролировали 46,6 процента компании. Депонировать акции Маурицио было ошибкой – их теперь представлял назначенный судом управляющий, которого Роберто и Джорджо не допустили к голосованию. Они назначили новый совет директоров, председателем которого стал Джорджо, а также провели реорганизацию компании, хотя и не набрали кворум на собрании. Марио Казелла, адвокат из Милана и назначенный судом управляющий долей Маурицио в компании, только головой покачал.

– Ну вот, нам придется спасать «Гуччи» от Гуччи, – шепнул он Роберто Поли, назначенному судом бухгалтеру.